вечером по городу и пели у ворот разные канты. В праздники Рождества или Пасхи избранные ученики носили по домам звезду или вертеп, т. е. раек, в котором куклы изображали Рождество Христово или Воскресение. Во время летних вакаций составлялись артели для сбора подаяний. Участники артелей также занимали народ разными представлениями, пением и декламацией. Лучшие ученики нанимались в репетиторы за содержание к шляхетским детям. Но, очевидно, все эти средства были недостаточны для пропитания школьников. Многие из них голодали и не пренебрегали даже мелким воровством для утоления голода. У летописцев того времени можно встретить живописные изображения страха и смятения, с каким укрывали торговцы и торговки свои товары, когда школьники выходили на прогулку по киевским базарам.

Время гетманства Мазепы было временем наибольшего развития и расцвета Братской школы. В 1694 году московское правительство признало за ней титул и права академии. Мазепа отстроил заново здание академии и братскую церковь Богоявления. Академия стала пополняться шляхетскими детьми и до половины XVIII века была высшей школой для современного украинского общества. По ее образцу основывались школы не только в украинских городах, но и великорусских, со временем многие воспитанники ее занимали высшие духовные должности в Москве. Мазепа покровительствовал также и православной церкви, которая еще при гетмане Самойловиче и при его содействии перешла в подчинение к московскому патриарху. До сих пор стоит каменная ограда, которую построил Мазепа в Печерской лавре. В Пустынно-Николаевском монастыре он выстроил церковь св. Николая, обращенную впоследствии в военный собор. Вообще, он не жалел личных средств на поддержку церквей и монастырей в Украине. Не оставлял он также без внимания издательского дела и литературы того времени. Между прочим, он оказал покровительство старцам Печерского и Николаевского монастырей, направив их в Москву для поднесения государям книг «Венец Христов» и «Венец от цветов духовного винограда Печерского». Все эти заслуги Мазепы перед религией и культурой страны не оставались незамеченными украинским обществом и духовенством того времени. Но двойственность его политики по отношению к Московскому государству да и к самой Малороссии, а особенно измена его во время войны заглушили многое хорошее, сделанное им прежде, и навеки предали его личность порицанию.

Эта же двойственность в поведении Мазепы, его заискивание вначале перед московским правительством, высокомерное отношение к подчиненным и репутация «чужого ляха, католика» возбуждали, еще задолго до измены, антипатию и недоверие к нему в простом народе. Даже среди казаков, к которым он стоял ближе всего, не пользовался он ни уважением, ни любовью. Последнему особенно способствовало обстоятельство, общее всей казацкой старшине того времени. Желая расположить в свою пользу старшин после войн Богдана Хмельницкого, московское правительство раздавало им очень много земель в Малороссии. Незаметным образом старшина заступила место польских панов. К подаренным им участкам они прибавляли еще и захваченные самовольно. Постепенно они вводили в этих землях панщину, т. е. обработку полей при помощи дарового крестьянского труда. И казаки, вернувшиеся к своим хозяйствам, снова стали убегать в Запорожскую Сечь от притеснения новых помещиков — собственных старшин. Старшины боролись с этим стремлением мужиков в казаки, желая удержать их у себя в подданстве. А Мазепа, повинный во всем этом, запретил еще жителям вести торговлю с Сечью. Сечь опять зашевелилась, и появились новые вожаки бунтующих казаков.

Воспитанный в Польше и проведший молодость среди польских аристократов при дворе кораля, Мазепа отличался утонченными светскими манерами и вкрадчивостью, помогавшими ему обвораживать нужных людей. В гетманы он прошел еще в правление в Москве царевны Софьи, при содействии сильного человека того времени Голицына. При воцарении Петра он сумел понравиться и ему с первого знакомства, несмотря на целый ряд доносов на его приверженность к Польше, начавшихся еще при царевне Софье. Этой симпатии царя не помешало также и участие Мазепы в неудачном походе Голицына на Крым. Усмирением восстания запорожцев и успешными походами на татар и турок Мазепа еще больше завоевал расположение Петра. Казаки много помогли царю и при взятии турецкого города Азова, и гетман был награжден за хороший подбор войска и удачный выбор начальников. В 1700 году он был приглашен в Москву и получил там орден Андрея Первозванного за покорение пяти турецких городов. Кроме того, он сам выпросил у царя отдать в его гетманское владение город Новоборск со всеми жителями, исключая служилых царских солдат, которых постановили вывести в другие города. В благодарность гетман обещал правительству принимать меры для прекращения побегов украинцев в запорожские степи и для усмирения своевольных казаков.

Запорожцев особенно раздражала в то время постройка города около Сечи. Гетман запрещал им мешать царским рабочим, но в ответ на это запрещение кошевой атаман прислал такое письмо на имя царя от всего товарищества: «Объявляем вашему царскому величеству все мы единогласно, что совершенно не хотим оного города близь нас на Днепре иметь и камня на строение брать не дозволим. Еще и города не выстроили, а мы уже терпим убытки и неправды в вольностях наших, чего напредь сего ни от кого не видали по данным нам монархами грамотам. Теперь же дознались напустнаго утеснения товариству нашему, ходящему для своих добыч и промыслов. Мы на бои против бусурман по вашему царскому указу идти всегда готовы, а города строить не позволяем». Запорожцев разжигали и татары, для которых тоже не были выгодны лишние московские укрепления на Днепре.

В то же время ухудшались и отношения населения к великороссийским ратным людям, всячески утеснявшим его. «Не так страшны запорожцы и татары, — писал Мазепа в Москву, — страшнее нам малороссийский народ: весь он своевольным духом дышит; никто не хочет быть под тою властью, под которой пребывает». Когда началась война со Швецией, царь стал требовать постоянной высылки казаков на север государства. «И казаки и поселяне, — писал опять Мазепа, — все злобятся на меня, все кричат в одно: пропадать нам до конца и сгубят нас москали. У всех одна мысль — уходить за Днепр, и может произойти внезапное зло». А между тем на правой стороне Днепра, в польской Украине, снова загорелась открытая борьба между польскими панами и местным населением. Жители левого берега бежали за Днепр, чтобы принять участие в борьбе с извечным врагом всего украинского народа. Московское правительство не могло на этот раз поощрять борьбы украинцев с Польшей, так как рассчитывало на союз с ней в войне с общим врагом, шведским королем. С 1704 года царь перестал брать казаков на север, а поручил гетману вести их на помощь польскому королю Августу против тех же шведов. Дружеские отношения между