* * *

Свое следующее донесение Ставрос спрятал за алтарем в часовне, воздвигнутой на перекрестке дорог. Оттуда его изъял полицейский, работавший на немцев, и передал дальше по инстанции, пока оно не легло на стол Райнеру.

Ставрос писал, что, по его мнению, пора захлопывать клетку с птичками. На данный момент он владеет практически всей оперативной информацией: какие фермы сотрудничают с партизанами, где у них базы, укрытия и аванпосты. В общем-то ничего нового. Обычная информация. Таких донесений через руки Райнера проходит десятки. Можно, конечно, пустить ее в разработку, послать по указанным адресам патруль и взять всех на месте, застав врасплох. Надо думать, что у Ставроса хватит времени и смекалки, чтобы переметнуться на новое место и внедриться в новую группу. Что всерьез заинтересовало Райнера, так это последняя часть письма.

...

Итак, все же это была она , Пенелопа! Это ее он видел тогда с доктором Андронакисом. И все эти годы она скрывалась в горах! А он так часто гадал, что с ней сталось. А все же ловко она обвела их всех вокруг пальца своим знанием греческого языка.

Да, но почему она тогда не вышла из игры, не захотела быть интернированной вместе с другим персоналом британского госпиталя? Что ее держит на этом проклятом острове? Что заставляет так рисковать своей жизнью?

Что ж, теперь ее поимка – это лишь дело времени. А там начнутся допросы. Не хотел бы он видеть, как это будут делать гестаповцы. Эти садисты кому угодно развяжут язык. Есть у них свои подходы и к женщинам. Лучше бы ей о них никогда не знать. Глупая, упрямая девчонка! Почему она не уехала? Почему не эвакуировалась вместе с другими английскими военными?

Райнер бросил задумчивый взгляд в окно. Бескрайняя гладь залива. Он вдруг представил себе Пенни такой, какой запомнил ее в пещерном госпитале. Спокойная, сильная, хладнокровная и до конца верная клятве Гиппократа. Недаром она оставалась со своими пациентами до последнего. Уж если кто и заслуживает медали за храбрость, так это только она! Сама мысль о том, во что может превратить эту прекрасную женщину банда гестаповских мерзавцев, была ненавистна ему. Но приходилось признать очевидное: сейчас он уже бессилен помочь ей.

– Тетя Пен, просыпайся! С тобой все в порядке? Позвать доктора? – Лоис суетилась вокруг кровати, с тревогой вглядываясь в мое лицо. – Что это ты так разоспалась? Уже скоро ужин. Мак заказал столик в одном из местных ресторанов, но если ты устала…

– Я чувствую себя отлично! Не поднимай шума, Лоис! А вот ужинать отправляйтесь вдвоем с Маком. Алекса можешь оставить со мной.

Еще не хватало мне оказаться в роли третьего лишнего, подумала я про себя. Слишком хорошо я знаю по себе, что такое разбитое сердце влюбленной женщины! Надо дать Лоис шанс как можно быстрее залечить свои сердечные раны в обществе другого мужчины, воспламенилась я благородной затеей.

– Нет, тетя, так не пойдет! Мы постоянно бросаем тебя, уходим, допоздна шатаемся бог знает где. А ты все это время безвылазно сидишь дома с книжкой в руке.

– В моем возрасте книги – это самое лучшее общество, поверь мне. А сейчас мне и вовсе попалась в руки просто замечательная книга. Называется «Ветры над Критом». Тебе нужно обязательно прочесть ее. К тому же я хочу привести в порядок свои воспоминания.

– Ты не забыла, что в субботу торжественная церемония? Мак сказал, что нам придется выехать пораньше. Ты ждешь ее, да?

Что за глупый вопрос! Право же, только молодые могут додуматься до таких вопросов. Как будто все воспоминания нам в радость. Но вслух я прореагировала сдержанно:

– В конце концов, разве не ради этого я потащила свои старые кости на другой конец света? Конечно же я собираюсь поехать на эту церемонию и даже обещаю, что постараюсь вести себя прилично.

– Не забудь, ты обещала Алексу рассказать о своей жизни в горах.

– Когда-нибудь, но не сегодня! – Я поднялась с кресла, чтобы проводить племянницу до дверей. – По-моему, Мак проявляет к тебе повышенный интерес, ты не находишь? – переключила я разговор на более интересную тему и с удовольствием отметила, что Лоис зарделась от смущения.

– Немного, – потупилась она. – А с Алексом у них вообще полное взаимопонимание. Но, вполне возможно, он столь же предусмотрителен и с остальными клиентами. Он, кстати, тоже собирается на церемонию. Ты же помнишь, он рассказывал нам, что в годы войны его отец служил на подлодке и плавал в этих местах. Тетя, мы идем все вместе! Переодевайся!

Переодеваясь к ужину, я впервые за весь день улыбнулась. А не пора ли хоть на время забыть о тех страшных днях? Боже, как я тогда отчаянно пыталась найти следы Брюса среди развалин Ханьи! И как страшно было видеть жителей города, ютящихся в землянках, канавах, пещерах! Голодные, без крыши над головой и без надежды на лучшее. Конечно, безумная идея – вернуться назад в Ханью, но я была тогда просто в отчаянном положении.

В сопровождении Мака мы прошлись по шумным, кипящим жизнью улицам города к ресторану, в котором он заранее зарезервировал столик для всех нас. Своеобразное здание, без крыши: вместо потолка – звездное небо над головой. Красиво! Зал был уже полон. В углу музыканты наигрывали мелодии критских народных песен. Мимо нас толпами сновали официанты с высоко поднятыми подносами в руках. Словом, ни дать ни взять обычная приморская таверна в центре старого города. Хотя в первую минуту я испытала легкое подобие шока. Ресторан находился в том самом квартале, где когда-то жили родители Йоланды. Я хорошо запомнила развалины мыловаренной фабрики, расположенной рядом с синагогой, которую чуть позже тоже разбомбили. Как странно видеть на этом самом месте толпу веселящихся, поющих и танцующих людей. Ах, каким тяжелым был для меня далекий весенний день 1944 года, когда я в последний раз посетила эти места!

С большим трудом Пенни разыскала единственную кофейню, хозяева которой, как она знала, сочувствуют сторонникам Сопротивления. Кофейня находилась в старой части города, неподалеку от крепостных стен. Какое-то время Пенни маячила на улице, не решаясь зайти внутрь. У нее был такой убогий вид, что хозяева вполне могли принять ее за нищенку. Уже несколько дней она почти ничего не ела и сейчас вдруг почувствовала такую слабость в ногах, что вынуждена была ухватиться за стул, чтобы не упасть.

Навстречу ей вышла женщина, и Пенни попросила у нее воды. Женщина бросила на нее участливый взгляд.

– Садитесь, kyria , у вас больной вид. Издалека к нам добирались?