— Вот кривляка, — неожиданно серьезно сказала Ленка. Глазенки у нее были счастливые и грустные одновременно. Слезинки в них были, это точно. — Доволен, сукин сын, — проворчала она. — Порохом ведь от башки несет… И на хрен мне это чудо досталось?

— Махнитесь с Зинкой, — посоветовал я. — Как тут Мишенька без меня обходился?

— Мишенька три дня на бровях приезжал. Его Зинка с Лосенком еле-еле на этаж заносили. Толку с него! И ты еще удрал…

— Ты думаешь, я просто так бегал, из романтики?

Ленка шлепнула меня по спине и всхлипнула:

— Оболтус… Знаю я все. Но как представлю себе, что тебя когда-нибудь привезут… Тьфу, прости Господи! — В этот раз приехал — и ладно.

Ленка шмыгнула носом, протерла мокрые глаза полотенцем, встряхнулась и заявила:

— Ладно. Папочка нам обещал загранкомандировку — пусть выполняет. Ты ему все сделал…

Она поглядела на перстень с вогнутым плюсом. Заметила она его, конечно, раньше, но спросить решила только сейчас:

— Это тот самый?

— Может быть, — ответил Я уклончиво.

— У этой, которую ты привез, такой же?

— С выпуклым. Давай пока об этих делах не будем?

— Ладно. Тогда, гнусный Волчище, я тебя стричь буду.

— Уши оставь, — попросил я скромно.

— Посмотрю на твое поведение. Ленка щелкнула в воздухе ножницами и принялась смахивать с моей головы пряди волос под расческу. Потом она осторожно над раковиной вымыла мне голову, стараясь не замочить повязку на шее и царапину на лбу.

Лишь после всего этого она запихнула меня в ванну и стала отмывать все остальное. Ласковая, хорошая, добрая баба. Своя, домашняя… А у меня отчего-то вертелись перед глазами мерзкие сцены из прошедших трех дней: кровь, мертвецы, похабство Джековой «лежки».

И я вспомнил о Таниной кассете, где было записано много чего… Где она? Сгорела в развалинах Толяновой хаты или осталась в сумке, которая сейчас у Чудо-юда? Очень приятно ему будет посмотреть на то, что снял Кот. Еще и еще раз я вспоминал те моменты, когда копался в сумке. Нет, вроде бы, кассеты не было. Если она осталась и сгорела — это прекрасно. Но ведь могла и не сгореть… Ее могли найти пожарные, милиционеры, чекисты. Там, на месте взрыва уже сейчас полно всякого народа. Чем они там будут заниматься — расследовать причины взрыва или искать того, кто оставил там кучу трупов, в данном случае неважно. Важно то, что они увидят в этой кассете зацепочку и начнут искать тех, кто на ней засветился. Джеку, Коту и прочей братии все будет по фигу, ибо их сейчас уже ничто не беспокоит, а вот живым, то есть нам с Таней, этот видеодокумент может принести кое-какие осложнения. То есть осложнения, конечно, начнутся сначала для Чудо-юда, а уж он потом их распределит и на нас. В общем, лучше пока считать, что кассеты не нашли. А то нервов у меня не вагон. Мне еще надо чуть-чуть отойти от всех этих развлечений в Подмосковье.

Ленка сочла, что я отмылся и сказала:

— Вылезай, Волчище!

Я вылез, и она стала меня, будто малыша, вытирать просторным махровым полотенцем. Смешно, но когда я был по-настоящему маленьким, никто этого никогда не делал. То есть, наверно, делали где-нибудь в доме ребенка, но я этого не помнил. А вот Хрюшка Чебакова взялась компенсировать то, что в детстве мне недодали. Той даме, которая биологически являлась моей матерью, это было уже не дано, «Все надо делать вовремя» — это товарищ О'Брайен верно отметил.

Ленка завернула меня в халат, не выдав даже трусов, и объявила:

— Сейчас я проверю «толкушку»! Смотри, чтоб была на месте, не потеряй.

Мне никогда не было особенно стыдно, когда я знал, что «толкушка» где-то там погуляла. Особо я свои приключения не рекламировал, но и стесняться их не хотел. А сегодня отчего-то почувствовал себя как-то неудобно, будто смачно плюнул в чье-то лицо, которое мне приветливо улыбалось. В данном случае мне было стыдно, что Ленка даже с Мишкой не баловалась, а я, исчезнув из дома на три дня, успел насвинячить… Да еще с кем? С такой гадиной, как Кармела. Кстати, а точнее очень некстати, мне вспомнились несколько слов отрывисто брошенных Таней, когда она вручила мне голландский презерватив: «От СПИДа мы умереть не успеем, а вот налетать от тебя я не подряжалась…» А что, если у нее и впрямь ВИЧ в крови нашли? Может, поэтому она и стала she-killer'oм? Все равно терять нечего… Правда, судя по прыткости, помирать ей еще не скоро да и не видно на ней всяких сыпей, фурункулов и прочего. Но все же легкий ознобчик по мне пробежался. В благодарность за заботу подарить любимой женушке СПИД? Это уж совсем свинство.

Ленка втащила меня в спальню, закрыла дверь на защелку, откинула с кровати одеяло и потянула меня к себе:

— А ну, сознавайся, Волчище, с кем ты толок лягушек?

Не мог я сознаться. Сделал усилие, чтоб думать только о Ленке и заставил «толкушку» работать, слушая привычные ласково-пакостные матючки, охи и ахи. Но как назло, хотя было передо мной симпатичное, хотя и немного располневшее Ленкино лицо, призраком вылезало из памяти Танино, злое, бесстыжее, то, что я видел всего-навсего сутки назад, когда она вдруг вцепилась в меня… И еще виделось то лицо, которое было у нее с Толяном прошедшей ночью. Короче, получалось, будто я не с Ленкой, а с Кармелой…

— Хорошо-о… — потянулась Хрюшка, когда дело было сделано. — Но, по-моему, мистер Баринов, все это было приготовлено не для меня.

Догадливая — сил нет! Но вслух я, конечно, ничего не сказал.

— Пошли обедать, — сказала Ленка. — Чего я, дура, цепляюсь? Ну, допустим, не для меня — так все равно ведь мне досталось!

Утром, едва я сумел проснуться и перекусить, то есть около девяти часов, отец позвонил мне по телефону и велел подняться на третий этаж.

От этого разговора я ничего хорошего не ждал, но и волновался не особо. Я уже не боялся того, что Чудо-юдо намерен со мной разделаться. Во всяком случае, в то, что он зовет меня на заклание, мне не верилось. Скорее всего предстоял муторный расспрос о моих злоключениях и об обстоятельствах отлова Тани. На сей раз я не ошибся в расчетах.

Рассказывал я подробно и ничего не утаивая, в том числе и про отснятую несколькими операторами кассету, где Кармела исполняла роль порнозвезды и выступала ведущей шоу ужасов. Я рассказал и об уничтожении склада соломки, и о побоище в доме Толяна. Единственное, о чем я позволил себе умолчать, так это о своих подозрениях по поводу мины, заложенной в багажник «Волги».

— Везучий ты парень, — заметил отец. Мне не услышалось особой иронии или сожаления по этому поводу. В принципе, я тоже был с этим согласен. Я, правда, не был на сто процентов уверен, что мне и дальше будет так же везти, но то, что в предыдущие три дня мне сильно повезло, — отрицать не собирался.