— Я отправляюсь, Джонатан, — сказал он.

— Ник, дорогой, умоляю…

— Приказ есть приказ. Сейчас война. Разрешите мне оставить у вас вещи. Я заберу машину, как только будет возможно.

— Я правильно понял, — спросил Мандрэг, — что вы собираетесь идти пешком через плоскогорье?

— Вынужден.

— Ник, ты подумал о матери?

— Я ей ничего не сказал. Она отдыхает. Я оставлю ей записку. До свидания, Мандрэг. Очень сожалею, что вам пришлось стать моим дублером. Если это утешит вас, замечу, что очень скоро я буду таким же мокрым, как вы, и к тому же куда более промерзшим.

— Если ты все-таки упорствуешь, я дойду с тобой до Глубокого оврага, — удрученно сказал Джонатан. — Позовем слуг с лопатами и что-нибудь придумаем.

— Пожалуйста, Джонатан, не беспокойтесь. Вряд ли ваши слуги смогут прорыть тропинку через все плоскогорье.

— Послушай, — сказал Джонатан, — я только что говорил со своим управляющим. Он считает, что из твоей затеи ничего не выйдет. Я сказал ему, что ты твердо намерен идти, и он сейчас пошлет людей с лопатами…

— Прошу извинить, Джонатан. Я все решил. Я пошел. Не спускайтесь. До свидания.

Но не успел Николас подойти к двери, как она распахнулась, вошел Уильям и остановился перед ним. Лицо его покраснело.

— Что за чушь я слышал? Ты что, уходишь? — спросил он.

— Не знаю, что ты слышал, но я ухожу. Я получил приказ явиться в часть.

— Ври больше! Приказ! Ты просто струсил и драпаешь. У тебя уже душа в пятках. Ты скорее в сугробе замерзнешь, чем расплатишься за все, что натворил здесь. Ты никуда не пойдешь.

— Удивительная заботливость, — произнес Николас, и складки у его рта обозначились сильнее.

— Не воображай, что я о тебе беспокоюсь, — сказал Уильям. Голос у него стал визгливым, он делал какие-то нескладные, резкие движения, будто человек, которого охватила непривычная для него ярость. На него было больно и неловко смотреть. — Если бы не мать, мне было бы все равно, где ты увязнешь. На здоровье, пожалуйста. Но ты что, хочешь ее убить? Ты останешься здесь, братец, и, черт побери, будешь вести себя как следует.

— Заткнись, дурак, — проговорил Николас и двинулся к двери.

— Не смей! — сказал Уильям и шагнул вперед. Брат толкнул его локтем в грудь и вышел.

— Уильям, — резко сказал Джонатан, — оставайся здесь.

— Если с ним что-нибудь случится, кого, вы думаете, она будет обвинять? Всю оставшуюся жизнь его проклятая мертвая ухмылка будет говорить ей, что если бы не я… Нет, он не уйдет.

— Видите ли, вам его не остановить, — сказал Мандрэг.

— Мне? Не остановить?! Джонатан, пустите меня.

— Подождите, Уильям. — В голосе Джонатана прозвучала непривычная резкость. Он встал спиной к двери, положив пухлые пальцы на ручку. Фигура, хотя и не героическая, но довольно угрожающая. — Я не позволю, чтобы вы с братом гонялись друг за другом по всему дому. Он решил идти, и ты не сможешь его остановить. Я провожу его по дороге до первого заноса. Уверен, что он не сможет пробиться, а я не позволю ему попасть в беду. Я возьму с собой двух человек. И если ты обещаешь вести себя нормально, пойдем с нами. — Джонатан осторожно поправил очки левой рукой. — Уверяю тебя, сегодня вечером твой брат не покинет Хайфолд.

3

Окна спальни Мандрэга смотрели на дорогу, проходившую вдоль восточного крыла Хайфолда и оканчивающуюся широкой площадкой перед парадным входом. Сквозь залепленное снегом стекло Мандрэг видел, как Николас Комплайн, нагнув голову и с трудом пробираясь по снегу, скрылся за поворотом. Через несколько минут появились Джонатан и Уильям, а за ними два работника с лопатами.

«Николас вышел не сразу, — подумал Мандрэг. — Почему он задержался? Попрощаться с мадам Лисс или Клорис?»

При мысли о разговоре, который мог состояться между Николасом и Клорис, Мандрэг испытал непривычное и отвратительное чувство, как будто сердце внезапно провалилось в глубочайшую бездну. Он следил за бредущими фигурами, пока они не скрылись из глаз и, внезапно осознав, что не может дольше пребывать в своем собственном обществе, решил спуститься вниз и поискать Клорис Уинн.

* * *

— Вся разница между обычной бурей и снежным бураном только в том, что в первом случае оглушает неприятный шум, а во втором — еще более неприятная тишина. Слышишь лишь скрип снега под ногами. Я очень рад, что ты пошел со мной, Уильям.

— Ну уж никак не из любви к дорогому братцу Нику, будьте уверены, — пробурчал Уильям.

— Ну, ну, ладно, — успокаивающе произнес Джонатан.

Они с трудом тащились, ступая в следы Николаса. В лесу они окунулись в странные сумерки, где тени казались светлыми от снежной белизны, а черные обнаженные стволы деревьев выглядели бесприютными и покинутыми. Снега здесь было меньше, и идти вниз по извилистой дороге стало легче. Они прошли между двумя высокими насыпями, за которыми тоненько журчала вода, вышли на открытое пространство, покрытое глубоким снегом. Перед ними расстилалась нетронутая волнистая белизна. Уильям пробормотал:

— Белое, серое, черное. Вряд ли мне удастся это передать в картине. Когда они подошли к лесу нижнего парка, то невдалеке увидели Николаса. Джонатан громко позвал его. Эхо прокатилось среди замерзших деревьев. Николас обернулся и остановился, поджидая их.

Они подошли к нему, испытывая неловкость, естественную в подобном положении. Два работника следовали за ними на некотором расстоянии.

— Ник, дорогой, — задыхаясь проговорил Джонатан, — надо было все-таки нас подождать. Я же сказал, что провожу до первого заноса. Видишь, я позвал на помощь, это мой главный пастух и его брат. Ты помнишь Джеймса и Томаса Бьюлингов? Они понимают во всем этом лучше моего.

— Конечно, помню, — сказал Николас. — Жаль, что вас притащили сюда из-за меня.

— Если через Глубокий овраг есть проход, Бьюлинги найдут его для тебя. Правда, Томас?

Старший из работников, тронув шапку в знак уважения, подошел ближе.

— Скажу вам, сэр, — проговорил он, — попотеть тут придется. Никак не меньше часа махать лопатой. А уж без этого вам через овраг никак не пролезть. Точно так.

— Видишь, Ник, а через час совсем стемнеет.

— Во всяком случае, можно попробовать, — упрямо сказал Николас.

Джонатан беспомощно взглянул на Уильяма, наблюдавшего за братом из-под полуопущенных век.

— Ладно, — произнес Джонатан с внезапным раздражением. — Давайте начинать, а то снег стал сильнее, и скоро нас совсем занесет.

— Послушайте, Джонатан, — проговорил Уильям, — возвращайтесь домой. Зачем вам из-за всего этого мучиться? Да и вы тоже, Бьюлинги. Томас, дайте мне вашу лопату.