Легион оставался в церкви — у него была собственная цель.

Он уже завладел всеми зверьми и стригоями в храме.

Кроме одного.

Отшельник стоял напротив него, прижавшись спиной к стене, окровавленный, но несломленный. На его гладком лице не было ни следа страха. Его карие глаза спокойно взирали на Легиона.

— Ты можешь остановиться, — произнес человек. — Даже сейчас. Мир и прощение достижимы для любого. Даже для тебя, дух тьмы.

— Ты жаждешь отпустить мне грехи? — спросил Легион, чувствуя веселье, зарождающееся внутри. — Но я вне греха и осуждения, поэтому не нуждаюсь в прощении. Однако, что касается тебя... — Он поднял руку. — Позволь мне забрать твою боль, твое страдание, даже твое ложное ощущение мира. Ты обретешь истинную безмятежность в бездумном повиновении. И, сделав это, ты поделишься со мной всем, что ты знаешь, всем, что ты сказал им.

— Я ничего тебе не скажу.

Отшельник отвернулся, словно намереваясь отгородиться от того, что предложил ему Легион. Но вместо этого руки человека легли на рукоять гигантского деревянного рычага, скрытого в трещине. Невероятным усилием он дернул рычаг вниз. Громкий хруст послышался снизу, пол заходил ходуном — а потом провалился под ними обоими.

Легион нырнул вперед, когда огромный участок кирпича и камня обрушился у него под ногами. Отшельник высоко подпрыгнул, хватаясь за толстые железные прутья настенного канделябра. Легион последовал за ним, вцепившись черной рукой в ботинок человека.

И пока он так висел, остатки пола рухнули в обширную яму, скрытую под церковью, унеся с собой все его войско, остававшееся здесь. Вверх взвилась огромная туча кирпичной пыли и щепок от сломанных балок, и вместе с ней снизу донесся рев текущей воды. Он звучал с огромной глубины, свидетельствуя о том, что корни этой горы омывал могучий поток, несущийся глубоко под землей.

Если б Легион упал туда, он оказался бы навеки заперт в недрах земли, заключенный так же надежно, как некогда был заключен в чреве зеленого алмаза.

Ужас бурлил внутри его.

Демон посмотрел вверх и увидел, что отшельник улыбается ему.

«Не смей», — повелел он человеку.

Но пальцы Легиона сжимали лишь кожу ботинка, а не тела. Отшельник по-прежнему сохранил свободу воли. И, воспользовавшись этой свободой, он разжал пальцы.Они вдвоем — отшельник и демон — полетели во мрак, ждущий внизу.

19 часов 10 минут

— Не останавливайтесь! — крикнул Рун остальным.Мгновение назад он услышал приглушенный взрыв, скрежет камня и треск ломающегося дерева. Корца не знал, что это значит, но было понятно, что за их отрядом все еще идет охота — их преследовала огромная завывающая стая, состоящая из стригоев и анафемских зверей.

Рун держался рядом с Эрин. Впереди ковылял самец гориллы, несущий на одном плече Джордана. Огромный зверь быстро спускался по склону горы, перескакивая через кусты и раздвигая в стороны молодые деревца, точно веточки. Его массивное тело проделывало тропу в густом лесу впереди беглецов — как будто валун, катящийся с горы.

София забрала оружие Джордана и во время бегства то и дело постреливала назад. Серебряные пули пронзали сосновую хвою и сбивали листья с деревьев. Элизабет прикрывала отряд слева, вооруженная мечом и ножом. Львенок, двигавшийся, точно призрак, охранял правый фланг.

И все-таки они быстро теряли преимущество. Враг в любой момент мог наброситься на них.

София догнала Руна, закидывая за спину дымящийся ствол.

— Патроны кончились. — В ее голосе звучал страх. — Мы не доберемся. Нам придется...

Ее оборвал громогласный крик:

— Всем лечь!

Рун подчинился, узнав этот голос. Он швырнул Эрин на груду опавших листьев и рухнул поверх нее. Другие тоже залегли. Даже львенок распростерся рядом с Корцей, белый хвост зверя сердито мел листву.

Только горилла продолжала свой путь.

В нескольких ярдах ниже по склону, на тропе, проложенной гориллой, появился Христиан. Он присел, опер о колени приклады двух автоматов — и открыл огонь.

Шквал серебряных пуль обрушился на лес, осыпая беглецов кусками коры и листьев. Рокочущий грохот оглушил Руна. Даже когда стрельба наконец затихла, в ушах у него все еще звенело.

— Вперед! — крикнул Христиан, отбрасывая разряженное оружие. — Это даст нам лишь немного времени! Быстро к вертолету!

Все вскочили на ноги и на лапы и помчались вниз еще быстрее, чем прежде.

Наконец они выскочили из леса на открытое пространство. Вертолет рокотал чуть дальше по лугу, его двигатели уже прогрелись, винты медленно проворачивались.

Солнце полностью скрылось за горизонтом.

Нужно было убираться с этой горы.

Горилла ждала их у вертолета, опираясь на одну руку и громко пыхтя — она явно устала. Они подбежали к зверю и София с Христианом помогли втащить Джордана в пассажирскую кабину. Эрин залезла следом и склонилась над ним.

Рун шагнул к самцу гориллы и положил руку на его массивное плечо.

— Спасибо.

Ранее он еще отчасти сомневался в целесообразности труда Гуго, не веря в то, что искупление для подобных проклятых созданий возможно.

«Больше сомнений нет».

Горилла прижала Руна к груди, словно понимая. Потом повернулась и направилась обратно к лесу. Зверь смотрел в сторону далекого водопада, намереваясь вернуться и защитить человека, который предложил этому гиганту не только дом — но и сердце.

Забираясь в вертолет, Рун смотрел в сторону горы.

«Да хранит тебя Господь».

19 часов 22 минуты

Изломанное тело Легиона лежало поперек груды сломанных балок и битого камня, оставшейся от церковного пола. Эти падающие обломки застряли на неровном выступе вдоль одной стены подземной пещеры, создав непрочный насест. Демон рухнул сюда благодаря не удаче, но одной лишь силе воли. Падая, он заметил эту груду и швырнул свое тело по направлению к ней, надеясь, что она выдержит его вес.

И не только его.

Падая, он так и не выпустил ботинок отшельника. Тело человека распростерлось рядом с ним, искалеченное еще сильнее. Шея его была вывернута под странным углом, кровь сочилась сквозь камни и утекала в реку далеко внизу.

Но жизнь все еще не покинула его.

«Возможно, этого хватит».

Легион осторожно перекатился на бок, чувствуя, как трутся друг о друга концы сломанных костей.

«Я узнаю то, что знаешь ты».

Он протянул руку к бледной щеке человека. На него глянули карие глаза, и в их затуманенном взоре читалось прежнее непокорство. Не обращая внимания на этот взгляд, Легион возложил ладонь на свою жертву. При этом прикосновении он ощутил, как слабо пламя жизни, тлеющее в теле отшельника, — не ярче искры.