Вернуться в крыло, в котором жили фрейлины, было словно вернуться в прошлое. Привычное, знакомое, но теперь чужое. Впрочем, кое-чему я точно обрадовалась — встрече с Роуз.

Подруга ждала в приготовленной для меня спальне. Она вспорхнула с кресла и неуверенно улыбнулась, натолкнувшись взглядом на мой живот. Тогда я сама шагнула к ней навстречу и крепко обняла, чтобы поскорее избавиться от неловкости.

— Ты ждешь ребенка, — прошептала она растерянно, когда отстранилась.

— Да, — кивнула я и, чтобы исключить лишние вопросы, добавила: — И он самый желанный малыш на свете.

Тогда Роуз улыбнулась шире, и я ответила тем же.

— Как же я рада тебя видеть, Амелия!

— И я! — выдохнула искренне. — Очень!

Пока мне готовили ванну, она тихо рассказывала обо всем, что произошло в Нифрейе в мое отсутствие (многое перекликалось с тем, что мне успели рассказать отец и дед), а я рассматривала ее. Длинные волосы заплетены в тугие косы, светло-зеленое платье оттеняет нежную кожу, когда она улыбается, на щеках появляются ямочки. Сейчас подруга ничем не напоминала запуганную, раздавленную девчонку, какой я запомнила ее в день своего отъезда из замка Норг. Но все же в чем-то Роуз неуловимо изменилась, повзрослела, в ее взгляде появилась грусть, которая так и не позволила мне задать вопрос. Вопрос, мучивший меня долгое время.

Зато я могла спросить про нее у мамы, что и сделала, когда Роуз ушла.

Теперь я могла спросить о чем угодно. Пусть даже безумно устала, в материнских объятиях было уютно.

— Как она?

— Уже гораздо лучше, чем в первые дни, когда мы отвоевали замок, — вздохнула мама. — Девочке пришлось непросто. Каждый день видеть того, кто над ней надругался. Хотя не сравнить с тем, что пережила ты, доченька!

— И кто это был? — спросила я.

Мама всплеснула руками:

— Не нужно тебе расстраиваться, особенно в твоем положении.

— Нет-нет, лучше расскажи. Иначе я расстроюсь еще больше!

— Его все равно казнили. Вместе с наместником.

— Ты уверена?

— Роуз назвала его имя не сразу. Мне стоило немалых усилий вывести ее на этот разговор.

Значит, все-таки не Альферц. Как гора с плеч!

Но… зачем он здесь? Насколько я успела понять огненного мага, в отличие от Брадена, он с благородством не знаком, так что ради меня и пальцем не пошевелил бы. Если, конечно, ему не приказал…

— Прости меня, — вдруг прошептала мама.

— За что?

— За то, что отпустила тебя.

Сжала ее ладони в своих:

— Я ни о чем не жалею.

Я и правда не жалела. Ни о знакомстве с Роуз, ни о клятве княгине. Ни о встрече с Кейном. Как ни странно, об этом особенно. Несмотря на то что в его сердце не нашлось места нам с малышом, он подарил мне самое дорогое, о чем я даже мечтать не могла. Ребенка. И чувство, которое всегда будет со мной.

— Почему он отпустил тебя, доченька? — спросила мама, когда я рассказала ей обо всем. Только рядом с ней я смогла выговориться, поведать о своих чувствах.

На это ушло несколько дней: все-таки я слишком быстро уставала и много спала. Именно поэтому возвращение домой решили отложить до осени, после рождения ребенка, которому радовалась вся семья — и совсем не из корыстных побуждений, в отличие от деда. Поначалу я не была до конца откровенной, считала, что она не поймет или станет порицать за любовь к врагу. Оказалось, что волновалась зря: мама сама любила, поэтому понимала меня и только поощряла мою искренность осторожными вопросами.

— Я потребовала это в качестве платы за спасение Артана. — Иногда я вспоминала произошедшее с грустью, иногда раздражалась, вот как сейчас. Хотя прогулка по парку обычно приносила умиротворение: нам с малышом очень нравилось бывать на природе. — Кейн не мог поступить иначе.

— Разве? Но он не отпустил тебя в Каменном лесу.

— Тогда он догадался, что во мне источник.

— Который он все равно не хотел использовать, чтобы не навредить тебе. Разве это не любовь?

— Он чувствовал лишь притяжение Древа, — отрезала я. — Это не любовь.

— Значит, хорошо, что ты уехала, — хитро улыбнулась мама.

— Это еще почему?

— Потому что так ты сможешь убедиться в искренности его чувств и намерений. И когда он приедет за вами, — она прижала ладонь к моему животу, — ты его простишь.

— Я должна простить его? Вот так просто?

— Кто сказал, что просто? — приподняла брови мама. — Мужчины не ценят то, что легко им достается. Ты обязательно должна заставить его поволноваться, прежде чем согласишься стать его женой.

Сердце болезненно кольнуло.

— Скорее небо упадет на землю, чем Кейн Логхард сделает мне предложение! — выпалила я. — Даже если он одумается, это ничего не изменит: он отказался от нас.

Я нахмурилась, и мама замолчала, словно опомнившись.

Больше мы к этому разговору не возвращались, ни разу не заговаривали о Кейне, и, хотя временами тоска становилась невыносимой, я старательно гнала от себя любую мысль о нем. У Альферца попросила прощения, в очередной раз выслушала, что я глупая баба, а потом он пригласил Роуз на свидание. Подруга отказала, из-за чего огненный маг напился и чуть не упал с крепостной стены — спас вовремя оказавшийся рядом Браден. А через пару недель, когда она отказала ему снова, свалился с винтовой лестницы в башне и сломал ногу, после чего ухаживать за ним неожиданно вызвалась Роуз.

Я подолгу гуляла, общалась с братьями и отцом, с мамой и с Браденом. Несмотря на его происхождение, приняли его настороженно, но достаточно тепло. Несмотря на то что северные земли были отмечены холодом, здесь мне самой было гораздо теплее, чем в южном Артане. Тепло билось в моем сердце и ворочалось под сердцем, иногда отчаянно толкаясь. До появления малыша оставалось не больше пары недель, когда небо упало на землю.

Артанский князь подошел к стенам замка Норг.

Новость застала меня в Священном саду. В последнее время я часто здесь бывала, что-то неудержимо тянуло меня сюда. Сначала решила, что ослышалась, когда мама сообщила мне об этом и попросила прийти в тронный зал. Там уже ждали дед и отец.

— Что ему нужно? — спросила я у них. Мой голос сел от волнения, в голове крутилось множество домыслов, почему Кейн здесь: от того, что он передумал и решил вернуть себе Нифрейю, до…

— Говорит, что приехал сюда из-за тебя, — ответил дед. — Хочет поговорить.

Сердце как безумное затрепыхалось в груди, а похолодевшие пальцы задрожали.

— Нам с ним не о чем разговаривать.

Не желаю снова терпеть это. Боль от его недоверия, эти переменчивые чувства. Не желаю сгорать от желания прикоснуться к нему и замерзать под ледяным пронизывающим взглядом. Всякий раз ходить по краю, боясь камнем рухнуть в эту пропасть и разбиться.