очередной раз оказалась пустой… но ничего. Пустыня умела ждать. Сейчас или спустя четыре сотни лет, она останется наедине с вечностью.

Аори прищурилась, пытаясь разобрать если не очертания, то хотя бы отблеск Ше-Бара вдали. Но они то ли ушли слишком далеко, то ли город и вовсе остался с другой стороны. Внизу расстилалось бесконечное рыжее море, и с его волн поземка то и дело срывала длинные пряди песчаных капель.

– Наш мир не изменился от того, что ты сделала.

Голос тоо раздался за спиной, тихий и какой-то безжизненный. Поежившись, Аори обняла себя за плечи и склонила голову, щурясь известным ей одной горьким мыслям.

– Я пыталась сохранить его, а не изменить.

– Скажи, почему Арканиум не мог прийти в открытую? Объяснить, что должно быть сделано? Защитить, уберечь?

– Потому, что вы ему не нужны. Потому, что Двуликая никогда не поверила бы демонам. Может, теперь это изменится.

– Не нужны? – тоо подошел ближе. – Почему тогда ты пришла?

Аори потерла кончиками пальцев виски, подбирая слова.

– Когда у меня на руках умерла изменяющая с Таэлита, я пообещала, что приду и спасу то, ради чего она стала… демоном.

– Тогда останови бурю. Преврати песок в воду. Верни небу его цвет, заставь вырасти лес!

– Я не могу. У меня больше нет сил, чтобы творить чудеса.

Еще один крадущийся, тихий шаг привычного к оплетающему ноги песку араха. В ином мире, где вечера практически беззвучны, если не считать голосов цикад, Аори уже ощутила бы его дыхание.

– Ну же, тоо. Я знаю, зачем мы здесь.

– Ты не пришла бы, если б знала.

– Поверь, я знаю. Чтобы тоо не заметил, что близится буря…

– Тогда почему?

– Я не люблю оставлять что-то незаконченным. Люди уходят из моей жизни так быстро, и расстояние растет с каждым днем. И сожаление о несделанном, мысли, как оно могло быть.  Ведь сущей мелочи не хватало иногда… но уже поздно, слишком поздно. Непоправимо.

– Ты так уверена в себе?

Голос Шукима стал холодным, бесчувственным. Голос верного слуги Двуликой, голос того, кто исполняет невысказанную волю.

– Я? Почему? – опешила Аори, но тут же догадалась, что он имеет в виду. – Нет, я не собираюсь драться с тобой… Я – инструмент, тоо. Мной пользуется кто-то иной, назови его волей мира или Харру, но все равно все будет так, как должно быть. Если мне нужно умереть сейчас, это случится, от твоей руки, от бури, от свалившегося на меня ящера. И уж лучше ты, честное слово. Все, что в моих силах изменить, – те самые сущие мелочи. Ты куда свободнее, поверь.

Она почувствовала, как что-то острое, холодное уперлось в спину, прорезав фарку.

– Демон… Ты искушаешь меня.

В голосе тоо не было уверенности, одна лишь бессильная ярость.

Если он ударит с такого расстояния, никакая защита не спасет. И даже так есть миллион способов отбросить тоо или убить, один другого болезненнее. Миллион простых способов и всего один сложный.

Аори медленно развела руки в стороны.

– Чем я могу искушать, тоо? Зачем? Я выполнила свое обещание, я защитила твой мир, и теперь одна славная девушка не станет демоном. Настоящим демоном, а не тем, которым ты меня воображаешь. Мое время заканчивается, и я уйду, как только откроется путь.

– Уйдешь? – Тоо отказал дар речи. – Куда?

Бесконечные годы слетели с Шукима, словно песчаный покров с неподвижной скалы. Он стал таким же беспомощным, как в тот день, когда отец увел караван, оставив семью в надежных руках тех, кому доверил бы собственную жизнь. Они пришли в их дом в предрассветный час, пришли все, кто мог взять оружие.

Юный арах едва удерживал саблю двумя руками. Он ворвался в детскую, рубанул наотмашь и ринулся дальше, не заметив малыша в колыбели. Отмечая путь кровью, Шуким схватил брата и выскочил в окно, в сад, полный пустынных лилий. Они расцвели в ту ночь, бледные белесые пятна в непроглядном мраке.

Тоо ненавидел их запах.

Дом пылал позади, освещая путь. Шуким бежал по Священному пути по следам отца, и на рассвете наткнулся на другой караван, и покрытый морщинами тоо принял их, позаботился о ранах и, выбросив товар, укрыл в корзине, когда на горизонте показались всадники. Оакс не плакал, посасывая смоченную опиумом тряпицу, и Шуким держал его так бережно, как только мог.

Харру раскрыл ладони над ним в тот день, от складки на ковре, о которую мальчик споткнулся за миг до удара, и до света костра, вопреки всем правилам разожженым в караване старика. О да, тот сразу понял свою выгоду в возвращении доверенному тоо его единственных сыновей, но знал он и риски, если за дни пути хоть один из его погонщиков пожелает быстрой выгоды.

Шуким больше никогда не сомневался в любви Харру. Никогда до сегодняшнего дня.

Не опуская рук, Аори медленно повернулась. Теперь кинжал, который обратным хватом держал тоо, смотрел ей прямо в грудь.

– Туда, откуда пришла, – изменяющая попыталась усмехнуться, но ее губы дрогнули. – В другой мир. Ты спросил, теперь моя очередь. Почему ты хочешь меня убить?

– Ты… Ты обманула меня, демон. Ты проникла в мой караван, в мою семью. Ты нарушила заветы Харру и предала нас.

Комок в горле мешал, но Аори все же хмыкнула и отвела взгляд от изуродованного шрамом и гневом лица тоо. Небо за его плечом стало совсем бурым – еще немного, и песчаный дождь рухнет сверху стеной, погребая под собой все, что не успело найти укрытие. Тело обычного человека он спрячет так, что никто и никогда не найдет.

На то и расчет тоо. Знал бы он, что зря мучается, может, и решился бы раньше.

Глаза Аори заблестели.

– Предала? Вот уж чего не помню. Куда еще я проникла? Чем еще тебя обидела?

– Все твои слова – ложь. Ты никому не расскажешь, где бьется Сердце Харру.

– А что бьется в твоей груди? Камень? Сколько раз я должна умереть, чтобы мир принял меня? Чтобы хоть кто-то протянул мне руку? Я потеряла все, что любила, и ты думаешь, что я пришла за вашими тайнами?

– Замолчи, демон!

– Я не демон, тоо! Если бы ты видел хоть одного, ты бы никогда не ошибся! Я человек и всегда им буду, до последнего вдоха, даже если это будет мой следующий вдох!

Слезы все-таки брызнули из глаз, когда она закричала. Отвернувшись, Аори зло размазала соленую каплю по щеке. Еще одна успела сорваться и растаяла в песке.

Слабость, которую нельзя никому показывать.

– Почему… Почему ты