В разведке выросли настоящие адвокаты дьявола. В.А. Крючков, шеф разведки, который ни минуты не проработал в резидентуре, не провел ни одной вербовки — да что там! — ни разу не разрабатывал ни одного агента, даже не занимался самой начальной стадией — проверкой объекта заинтересованности по оперативным учетам, в глубоком пассиве: «Мы ни разу не использовали недозволенных методов в работе против наших противников, решительно порвав с практикой прежних лет, когда принцип „око за око“ служил оправданием нарушения норм международного права и законности. К сожалению, взаимностью нам не отвечали…»[477]. В. Кирпиченко отвечает на вопрос: «Раньше считалось, что у КГБ „длинные руки“. Предатели боялись, что их достанут в любой точке планеты. А сейчас выносят ли военные трибуналы заочные смертные приговоры изменникам и как приводят их в исполнение?» «Такая практика существовала при Сталине. На моей же памяти в разведке не было ни одного случая „охоты на ведьм“. Террор — не наш метод, даже по отношению к предателям. Да их жизнь и так жестоко наказывает. Мысль о том, что он предатель, навсегда поселяется в сознании изменника и преследует до самой смерти»[478]. Да, был, конечно же, и на моей памяти случай, когда у одного предателя поселилась такая мысль и преследовала его до самой смерти. Звали его Иуда Искариот, он пошел и удавился. А у наших перебежчиков такого нет, да и быть не может. Так что врет генерал и не краснеет. Кстати, израильтяне, например, до конца жизни охотятся за своими изменниками, но мы-то, конечно же, должны быть выше всех этих грязных «еврейских штучек»?

Как-то п/п-к И. Прелин поведал в одной телепередаче по НТВ, что отношения между ними и цэрэушниками больше всего были похожи на противоборства двух спортивных команд. Разведчик, работавший по линии «ПР» в Израиле, Ливане и Египте, подтверждает это по-своему: «Офицеры разведки КГБ и ЦРУ понимали проблемы другой стороны на уровне своих личных отношений. Мы могли встретиться в баре, вместе посмеяться над какой-либо шуткой, а затем разойтись по своим делам. У нас никогда не было друг к другу чувства неприязни или злобы, мы никогда не подстраивали друг другу ловушки»[479].

Кто-то, по-моему, О. Гордиевский, писал, что партийные собрания больше всего напоминали уговоры вражеских шпионов сдаться, при этом обещали сохранить звание и оклад. Со стороны же это выглядело так: «Примерно пару раз в месяц нас, журналистов, созывали по телефону из совмиссии на „профсоюзное собрание“. Так именовалось ритуальное заседание членов КПСС и ВЛКСМ в специальной комнате без окон, обшитой специальным металлом и пластиком от внешнего подслушивания. Внутри имелся кондиционер, но все равно было душно и тягостно, словно в отсеке подводной лодки. Дежурный оратор — партсекретарь или какой-нибудь дипломат — зачитывал нудно, потея и насупясь, новейшее длинное постановление московских вождей. И сурово заклинал крепить нашу бдительность во вражеской среде.

Оживление возникало, лишь когда предавался анафеме новоявленный советский перебежчик к коварным янки. Чаще всего он был из КГБ. Его полагалось осудить поголовным голосованием и отрапортовать исправно в Москву. При сем можно было отмолчаться, но ради самосохранности не допустить даже невольной усмешки»[480]. Повторим: «Чаще всего он был из КГБ». И еще запомним: совесть их перед Америкой абсолютно чиста! А на свою родину им наплевать. Да и какая у них Родина? Там, где платят побольше, да все «зеленью»… Страусы и те храбрее…

Итак, они заняли глубоко пассивную позицию. Но в мировой прессе все подавалось с точностью до наоборот. Сколько было статей о страшном монстре по имени «КГБ»? Сотни. Подборка названий значительной части их собрана в специально написанной с этой целью книге[481]. Таков разрыв между реальными делами «советской тайной полиции», как там любили объяснять, и пропагандистской шумихой. Со временем у массового читателя Запада появилось безотчетный ужас перед КГБ.

Ныне же, напротив… Директор ФСБ Н. Ковалев даже выступил по ТВ и призвал шпионов перевербоваться. И оставил свой телефон. На это тут же откликнулись анекдотом: «Алло, это ФСБ?» — «Да, это ФСБ. Говорите: вас внимательно слушают». — «С вами говорит американский шпион. Я по объявлению». — «Очень приятно». — «Ваш начальник сказал, что если сдаться, то мне кроме вознаграждения ничего не будет». — «Так оно и есть». — «В таком случае я готов стать двойным агентом». — «Вы знаете, это не совсем телефонный разговор: вы приходите, и мы с вами побеседуем. На какую фамилию выписать пропуск?» — «Да мне и не надо выписывать пропуск. Я ведь сижу этажом выше».

Но если без шуток, то и теперь, много лет спустя, они также продолжают работать на расхолаживание своих кадров и удивляются непримиримости других. В.А. Крючков в своем интервью с исключительно лживым названием «Я сделал все, что мог, чтобы спасти державу», вспоминая волну разоблачений шпионов 1985–1986 гг., говорит: «Многие из предателей были преданы суду, большинство из них приговорены к смертной казни. Причем, удивительное дело, иногда нам казалось, что, может, не стоит строго наказывать кого-то из тех, кто встал на путь предательства. Но, знаете, суды были непреклонны! Никакого нашего давления не было — они сами выносили строгие приговоры за предательство. Иногда нам даже казалось, что слишком строгие»[482]. Обратим здесь свое внимание на первую фразу: многие из предателей были преданы суду… Значит, кого-то от суда удалось спасти? И на последнюю: строгие приговоры за предательство. Иногда нам даже казалось, что слишком строгие. То есть ведомство по-настоящему независимое карает слишком сурово.

Если о «кознях» КГБ написаны сотни книг и тысячи статей, то об убийствах и покушениях на сотрудников КГБ СССР — единицы, и их еще отыскать нужно. У англичан привычными стали автокатастрофы, они ими доведены до своего рода совершенства. Таков был случай с к-ном Ю.И. Азаровым в Лондоне, на легковую машину которого ночью наехал грузовик. Капитан едва выжил.

Но и это далеко не все. «Проводя вербовки советских граждан, британские спецслужбы при необходимости идут на инсценировку суицидов неподатливых кандидатов. В 80-е гг. три сотрудника советского торгпредства якобы покончили жизнь самоубийством. Все тела „самоубийц“ были отправлены в Москву, где эксперты-патологоанатомы сделали заключение о том, что в телах погибших имелись следы психотропных средств. Специальное расследование доказало, что все трое регулярно общались с сотрудниками британских спецслужб и делали это под их давлением. Известен также факт скоропостижной смерти оперработника советской разведки после его посещения в Лондоне дантиста из числа местных граждан. Данные факты послужили основанием для активизации работы по защите советских, а позднее и российских граждан на территории Великобритании»[483]. В октябре 1976 г. было вооруженное нападение на сотрудника посольства в Америке B.C. Степанова — откликнулись протестом и только. Еще один пример: «Порой иностранные спецслужбы идут на крайние меры, в том числе на использование террористических методов. (…) В Швейцарии „выбросился из окна отеля“ наш разведчик, работавший в Англии „под крышей“ журналиста. Английские власти провели расследование и сделали заключение: он-де был алкоголиком и наркоманом и якобы выбросился из окна под влиянием наркотического опьянения. При вскрытии и патологоанатомическом исследовании тела погибшего в Москве оказалось, что внутренние органы этого человека были подменены. Накануне загранкомандировки нашему разведчику была сделана операция аппендикса, что зафиксировано в его медицинской карте. Однако аппендикс у него оказался на месте, а легкие и желудочно-кишечный тракт были „позаимствованы“ у кого-то другого, явно наркомана, и помещены в труп нашего разведчика, как доказательство его пристрастия к алкоголю и наркотикам»[484]. Следующий: «В работе за рубежом нам не раз приходилось терять боевых товарищей в сомнительных обстоятельствах, смахивающих на преднамеренное убийство. Были случаи, когда группа вроде бы уголовников догоняла машину разведчика в пустынном месте и в упор расстреливала его. Один из наших товарищей погиб, когда на загородном шоссе стал менять одно из лопнувших колес Стоило ему, съехавшему на обочину, открыть багажник, чтобы достать домкрат, как сзади в него ударила незнакомая и невидимая машина, переломившая ему ноги и тазовые кости. Смерть наступила почти мгновенно. Убийцы исчезли.