— Направлять? Спасать?

— Сколько раз благодаря мне ты остался жив, а? А о скольких разах ты так никогда и не узнаешь?! — Я промолчал.

— Вот она, благодарность! А ты думаешь, в первый раз было просто выпихнуть тебя в Изначальный мир? Я и Миралисса едва не опухли. А направить тебя… А! Что там говорить! Всего и не упомнишь! — махнула она рукой.

Мне оставалось лишь пораженно внимать ее откровениям. Ай да Кли-кли!

— Так что кроме Миралиссы, да пребудет она в свете, и тебя, никто не знает. Ну и еще я Медку перед отходом сказала.

Гоблинша ухмыльнулась. Так вот почему Медок гоготал без остановки, когда Кли-кли что-то шепнула ему на ухо!

— И что теперь? — спросил я.

— Что теперь, мой мальчик? — переспросил меня Гло-гло. — Если говорить о далеко идущих планах, то теперь тебе надо как можно быстрее оказаться в Авендуме и передать Рог Радуги этому вашему Ордену. Ты оказался гораздо сильнее, чем я думал… В лучшую сторону, конечно же. Так что опасаться за равновесие пока не приходится. Нет, не надо мне говорить про Рог, Падших и Великую Игру Хозяев. Я все это прекрасно знаю и без тебя. По сравнению с тем, что ты мог учинить, грядущее возможное, прошу заметить, возможное смещение равновесия — всего лишь маленькая досадная неприятность.

— А что я мог учинить?

— Чего уж об этом теперь говорить? — произнес Гло-гло. — Ты ведь прошел Зеркало выбора и выбрал свою дорогу. По крайней мере, я спокоен, а значит, и тебе не стоит волноваться. Тебе сейчас не обязательно знать все подоплеки пророчеств. Все узнаешь в свое время, у тебя в руках почти что вечность в буквальном и фигуральном смысле этого слова. Сейчас важен лишь Рог, все остальное — второстепенно.

— Мастер гоблин! — окликнул Гло-гло Эграсса. — Вы отдохнули?

— Сейчас иду! — ответил шаман. — Отдохнуть-то отдохнул, но теперь в течение недели не смогу наколдовать ничего сложнее обычного огненного шарика. Надо ли говорить, Гаррет, что тебе не обязательно распространяться о нашем разговоре?

— Не надо.

— Вот и замечательно. А ну-ка помоги старику подняться. Создание этого треклятого заклятия сожрало все мои силы. — Я протянул гоблину руку и помог встать ему на ноги.

— Спасибо, мой мальчик. Пойду поговорю с эльфом и вашим усатым предводителем.

Гло-гло побрел к нетерпеливо поджидающим нас воинам. Я было пошел следом, но тут меня окликнула Кли-кли:

— Эй, Гаррет!

— Да? — Я обернулся.

— Ты и вправду не очень сильно на меня сердишься? Ну… за это… ты понял, о чем я.

Я немного помолчал, подбирая слова. Все это время она не отводила от меня настороженного взгляда.

— И вправду, Кли-кли, — наконец ответил я. — На тебя нельзя долго сердиться.

Мне показалось или в ее глазах мелькнуло несказанное облегчение?

— Чесслово?

— Честное благородное слово мастера-вора, Кли-кли.

— Ну и ладушки! — разом повеселела она. — Только ты никому не говори. А то они надо мной трястись будут. Опекать, чтобы ничего не случилось.

— Ты так боишься, что о тебе будут заботиться?

— Просто ты не знаешь наших гнома и карлика, как знаю их я. Делер хуже наседки, узнай он правду…

Я растянул губы в ехидной улыбке, представляя физиономию Делера, узнавшего, что Кли-кли вовсе не он, а она. Да и Халлас небось от удивления собственную бороду проглотит. Кли-кли, видать, прочла мои мысли и беззлобно пихнула в бок кулаком. Гоблин перед тобой или гоблинша — скучать все равно не придется.

* * *

Дождь прекратился только к утру следующего дня. За это время мы протопали тьма знает какое расстояние и порядком оторвались от возможного преследования. Во всяком случае, рокота барабанов орков мы больше не слышали. Ночевали рядом с какими-то огромными валунами, которые кое-как прикрывали нас от дождя. Остановка была до жути короткой. Казалось, я только-только закрыл глаза, а Фонарщик уже тряс меня и поднимал в дорогу. Милорд Алистан наконец соизволил заметить, что я безоружен, словно монашка Сильны. Мумр тут же вручил мне свой кинжал, а Делер порывался отдать маленькую секиру, что постоянно висела у него за спиной рядом со щитом, но я отказался. Не мое это.

— Боевым шестом владеешь, Гаррет? — неожиданно поинтересовался Эграсса.

— Нет. — Вопрос меня несколько удивил. — Разве что дорожным посохом, да и то чуть-чуть.

— Все едино. Значит, справишься и с копьем. Бери. — Эльф протянул мне красту Серого. — Мне хватит с'каша и лука, а вот тебе с копьем будет сподручнее. По крайней мере, некоторое время сможешь удерживать врагов на расстоянии.

— Спасибо. — Я взял оружие.

— Только если будешь вращать, не забывай, что один конец утяжелен. Не хотелось бы видеть, как копье вылетает у тебя из рук в самый неподходящий момент, — предупредил меня Эграсса, и вопрос об оружии больше не поднимался.

Теперь, имея в руках наследие Серого вампира, я чувствовал себя увереннее. Да и кольчуга, оставленная на время моей прогулки по Храд Спайну на хранение Мумру, вселяла некоторую уверенность. Есть пришлось на ходу, чем боги одарили.

А боги в этот день были не слишком к нам благосклонны, и можно сказать, что я и не наелся-то по-людски. Так, червячка заморил.

Гло-гло с самого утра взял бешеный темп и повел нас вдоль ручья, который от ночного дождя раздулся до неимоверных размеров. Кли-кли семенила впереди, сразу за Гло-гло, и я постоянно ловил себя на мысли, что до сих пор никак не могу привыкнуть к тому, что гоблин оказался гоблиншей.

У отряда было несколько приподнятое настроение, что, впрочем, и понятно — орки, кажется, не собирались нас преследовать. Халлас на радостях даже замурлыкал «Песнь безумных рудокопов»:

Вгрызается бобр зубами в кору,

Чтоб с нею забраться под воду.

Барсук землю роет, построив нору,

— Мы так же срезаем породу!

Насмешливы горы и молча плюют

Нам в душу немыми словами,

Но верные кирки их яростно бьют,

И ярость бурлится меж нами!

Пьет пиво рекой, кто под светом живет,

Чтоб страх утолить пред горами,

А мы ярость пьем, ту, что сил придает,

И смех лишь гуляет меж нами!

Пред нами дрожат и земля, и гранит,

А мы их все рубим и рубим.

Ни смертный, ни бог в шахтах не усидит

Пусть влезут, и всех мы погубим!

Мы гор Короли, и подгорный предел

Пред гномом — что гладкое блюдце.

Коль сунется кто в наш просторный удел

Своей лишь кровищей упьется!

Способны мы горы с землею сровнять

И реки заставить вспениться