Предположений о том, что случилось бы, останься Кетриккен в Баккипе, было множество, но все они так и останутся предположениями. Исторический факт, что королева сочла лучшим выбором для своего ребенка родиться в ее любимом Горном Королевстве. Кроме того, она вернулась в горы в надежде найти Верити и добиться для своего мужа всего, что принадлежало ему по праву. Однако все ее усилия найти его только усилили ее горе. Она разыскала место, где его спутники бились с неизвестным противником. Непохороненные тела превратились к тому времени в обглоданные падальщиками кости, но среди останков Кетриккен обнаружила синий плащ Верити и его нож. Она вернулась в Джампи и оплакала своего мужа как погибшего.

Еще сильнее терзало ее то, что многие месяцы после этого она получала известия о том, что в горах за Джампи видели людей в одежде гвардейцев Верити. Эти люди, жалкие и несчастные, блуждали в одиночестве по горным поселкам. Они, по-видимому, не вступали в разговоры с местными жителями и, несмотря на оборванную одежду, часто отказывались принимать помощь или пищу. Некоторые из них время от времени приходили в Джампи, но были не в состоянии ответить на вопросы королевы о Верити и о том, что же с ними произошло. Они не могли даже вспомнить, когда и при каких обстоятельствах расстались с ним. Все эти люди были одержимы стремлением вернуться в Баккип.

Кетриккен все больше убеждалась в том, что напавшие на Верити и его стражу использовали не только оружие, но и магию. Одни бросились на них с мечами и стрелами, а предательская группа владеющих Скиллом лишила мужества и дезориентировала гвардейцев. Королева решила, что все они были наемниками принца Регала. Это усилило ее ненависть к брату мужа.

Я проснулся от стука в дверь. Я сел, плохо соображая, где нахожусь, и промычал что-то в ответ.

– Мы выходим через час, – крикнули из-за двери.

Я выбрался из-под сбившихся одеял и из сонных объятий Старлинг, нашел и натянул сапоги, потом плащ. В комнате было очень холодно, и я плотнее завернулся в плащ. Старлинг немедленно передвинулась на теплое место, нагретое моим телом. Я наклонился над кроватью.

– Старлинг? – Ответа не последовало, и я потряс ее за плечо. – Старлинг, мы выходим меньше чем через час. Вставай!

Она тяжело вздохнула.

– Иди. Я скоро буду готова. – Она зарылась в одеяла. Я пожал плечами и оставил ее.

Внизу в кухне Пелф снимала с противня груду лепешек, которые она держала на огне, чтобы не остыли. Она предложила мне съесть несколько с маслом и медом, и я был только рад принять ее предложение. Дом, днем раньше бывший таким тихим, сейчас наполнили люди. Судя по сильному сходству между ними, они были одной крови.

Маленький мальчик сидел за столом и кормил пестрого козленка кусочками лепешек со своей тарелки. Время от времени я ловил на себе его взгляд, но, когда улыбнулся ему, мальчик широко раскрыл глаза. Сохраняя серьезное выражение, он встал и унес свою тарелку. Козленок поскакал за ним.

По кухне прошел Ник в черном шерстяном плаще. На нем поблескивали снежинки. Проходя, он заметил мой взгляд.

– Готов?

Я кивнул.

– Хорошо. – Уже у выхода он обернулся: – Одевайся теплее. Шторм только начинается. – Он улыбнулся. – Самая подходящая погода для нас с тобой, верно?

Я подумал, что вряд ли получу какое-нибудь удовольствие от этого путешествия. Я уже позавтракал, когда появилась Старлинг. Вид ее удивил меня. Я ожидал, что она будет заспанной. Но она выглядела абсолютно свежей, щеки ее горели румянцем, на губах была улыбка. Входя в кухню, она обменивалась шутками с одним из людей и вся сияла от радости. Подойдя к столу, она не стала медлить и положила себе на тарелку порядочную порцию угощения. Покончив с едой, она поймала мой удивленный взгляд.

– Менестрели едят всегда, когда им предлагают пищу. – Она протянула мне свою чашку.

Старлинг запивала завтрак пивом. Я налил ей еще из стоявшего на столе кувшина. Она только что со вздохом опустила кружку, когда в кухне появился Ник, похожий на грозовую тучу. Заметив меня, он резко остановился.

– Том, ты можешь править лошадью?

– Конечно.

– Хорошо?

– Достаточно хорошо, – тихо ответил я.

– Отлично, тогда мы готовы ехать. Мой кузен Хенк схватил кашель ночью, он сегодня дышит, как кузнечные мехи, и жена его не пускает. Но если ты можешь править повозкой…

– Нам придется урегулировать цену, – внезапно вмешалась Старлинг, – раз Том будет возницей вместо Хенка. Он сэкономит на стоимости лошади для себя и на том, что съел бы твой кузен.

На мгновение Ник казался обескураженным. Он перевел взгляд со Старлинг на меня.

– Что справедливо, то справедливо, – заметил я, сдерживая улыбку.

– Согласен, – уступил он и снова быстро вышел из кухни, но вскоре вернулся. – Старуха говорит, что испытает тебя. Видишь ли, это ее лошадь и повозка.

Снаружи все еще было темно. Факелы сыпали искрами от ветра и снега. Люди вокруг торопились, поднимали капюшоны и застегивали получше плащи. Было четыре фургона и упряжка. В один из них набилось около пятнадцати человек. Они жались друг к другу и держали на коленях тюки и сумки. Одна женщина посмотрела на меня. На лице ее читалась тревога. Рядом с ней съежился ребенок. Я думал, откуда они взялись. Два человека погрузили бочки в последний фургон, потом натянули брезент над всей грудой.

За нагруженным пассажирами фургоном стояла небольшая двухколесная повозка. Маленькая старая женщина, закутанная в черное, выпрямив спину сидела на сиденье. На ней были плащ, капюшон и шаль, колени закрывало дорожное одеяло. Ее острые черные глаза внимательно следили за мной, пока я подходил к экипажу. В повозку была запряжена пестрая кобыла. Ей не нравилась погода, а упряжь была слишком тяжелой для нее. Я постарался пригнать упряжь получше, убеждая лошадку довериться мне. Закончив, я обнаружил, что старая женщина пристально смотрит на меня.

Ее выбившиеся из-под капюшона волосы были тронуты сединой, и на них поблескивали снежинки. Она поджала губы, но промолчала, даже когда я положил под сиденье мой сверток.

– Добрый день, – сказал я, усевшись рядом с ней, и взял вожжи. – Предполагается, что я буду править лошадью, – добавил я дружелюбно.

– Предполагается. Разве ты не знаешь? – Она впилась в меня глазами.

– Хенк заболел, и Ник просил меня править вашей кобылой. Меня зовут Том.

– Я не люблю перемен, – сообщила она. – Особенно в последнюю минуту. Перемены говорят о том, что ты и раньше не был как следует готов, а теперь готов еще меньше.

Я заподозрил, что догадываюсь о причине внезапного недомогания Хенка.

– Меня зовут Том, – снова представился я.

– Говорил уже, – огрызнулась она, глядя на падающий снег. – Дурацкая затея все это путешествие, и ничего хорошего из этого не выйдет. Теперь я вижу, – она потерла одетые в перчатки руки. – Проклятые старые кости, если бы они так не болели, мне бы никто из вас не понадобился. Никто.