Артур кивнул, и то же движение повторил Ланселот. Они подъехали туда, где ждал Мабон из Родена вместе с Ньявином, герцогом Сереша, и Коллом из Тарлиндела, сидящим с окаменевшим лицом, который теперь стал командиром людей из Южной твердыни, людей Дьярмуда. Сердце Ким болело за него, но она понимала, что сегодня боли будет с избытком, и может наступить окончательная Тьма для них всех.

Казалось, сказано было все, что нужно, но Айлерон снова удивил ее.

— Еще одно, — произнес Верховный правитель, когда его командиры были готовы двинуться прочь. — Тысячу лет назад в армии Света был еще один отряд. Люди свирепые, и дикие, и отважные безмерно. Люди, сейчас уничтоженные, потерянные для нас, кроме одного человека.

Ким увидела, как он обернулся, и услышала, как он сказал:

— Фейбур из Ларака, не хочешь ли скакать во главе нашего войска, как представитель народа Льва? Не хочешь ли сегодня присоединиться к гномам, встать рядом с их королем, и взять этот рог, который я ношу, и протрубить для нас атаку?

Фейбур стал бледен, но не от страха, как поняла Ким. Он подъехал к черному жеребцу Айлерона и взял рог.

— От имени народа Льва, — сказал он, — я так и сделаю.

Он выехал вперед и встал по правую руку от Мэтта. С другой стороны от Мэтта ждал Брок из Банир Тал. Рот Ким пересох от дурных предчувствий. Она подняла глаза и увидела кружащихся над головой лебедей, они хозяйничали в небе, не встречая соперников. Ей не нужно было смотреть, она и так знала, каким совершенно безжизненным был Бальрат у нее на руке. Знала, как знает Ясновидящая, что он никогда больше не вспыхнет ради нее, после ее отказа у Калор Диман. Она чувствовала себя беспомощной, больной.

Ее место теперь здесь, на этом кряже, рядом с Лорином и Джаэль и еще несколькими людьми из разных частей армии. У нее остались ее познания в медицине, и очень скоро им придется заниматься ранеными.

Действительно, очень скоро. Айлерон и Артур быстро поскакали влево, и она увидела Айвора, скачущего галопом вправо, вместе с Ра-Тенниэлем и альвами, к ожидающим там дальри. Даже на таком расстоянии она могла различить фигуру Дейва Мартынкжа, гораздо более высокого, чем все окружающие. Она увидела, как он отстегнул топор, висевший у седла.

Лорин подошел и встал рядом с ней. Она сунула свою руку в его ладонь. Они вместе наблюдали, как Мэтт Сорин шагает во главе войска гномов, которые никогда не сражались верхом и сегодня тоже не стали. С ними был Фейбур. Он спешился и оставил своего коня на холме.

Солнце уже поднялось выше. С того места, где стояла Ким, она видела бурлящую армию Тьмы, ковром устилавшую всю равнину внизу. Слева Айлерон поднял свой меч, и с другой стороны авен сделал то же самое, и Ра-Тенниэль тоже. Она увидела, как Мэтт повернулся к Фейбуру и что-то сказал.

Затем она услышала звенящий сигнал рога, в который протрубил Фейбур, и битва началась.

Первым человеком, чью гибель увидел Дейв, стал Кектар. Огромный дальри с громким криком поскакал к ближайшему ургаху, когда войска встретились с грохотом, от которого содрогнулась земля. Инерция движения Кектара и его свистящий меч выбили ургаха из седла, и он отлетел в сторону. Но не успел дальри настичь его, как коня проткнул рогом слог, на котором сидел ургах, и серый конь зашатался и умер. Бок Кектара оказался открытым, и вперед выскочил цверг с длинным, тонким кинжалом в руке и вонзил этот кинжал ему в сердце.

У Дейва даже не было времени вскрикнуть, ощутить горе и подумать о произошедшем. Вокруг него царила смерть, кровавая и быстрая. Визг цвергов смешивался с криками умирающих людей. Один цверг прыгнул вперед, целясь в его коня. Дейв вытащил ногу из стремени, дал ему хорошего пинка и почувствовал, как под его ногой треснул череп злобного создания.

Стремясь создать себе пространство, чтобы размахнуться топором, он послал коня вперед. Затем бросился на ближайшего ургаха, и каждый раз потом выбирал ургахов с ненавистью и горечью, но с расчетливой холодностью, которые гнали его вперед и вперед, и топор его вскоре стал влажным и красным от крови, поднимаясь и опускаясь, снова и снова.

Он не имел представления о том, что происходит в каких-нибудь двадцати шагах от него. Светлые альвы находились где-то справа. Он знал, что Ливон рядом с ним, всегда, что бы ни происходило, а Торк и Сорча были с другой стороны. Он увидел плотную фигуру Айвора прямо впереди, и что бы он ни делал, он старался оставаться в пределах досягаемости от авена. Снова, как и во время сражения на берегах Адеин, он совершенно потерял счет времени. Его мир сузился до размеров вихря: это была вселенная из пота и раздробленных костей, покрытых пеной коней и рогов слогов, скользкой от крови земли, затоптанных тел умирающих и мертвых. Он бился молча среди воплей и стонов, и туда, куда падал его топор, куда опускались копыта его коня, приходила смерть.

Время искажалось и искривлялось, убегало от него. Он сделал выпад топором, словно мечом, вонзив его в волосатую морду возникшего перед ним ургаха. Продолжая то же движение, опустил топор вниз и разрубил плоть слога, на котором сидел ургах. И поскакал дальше. Рядом с ним клинок Ливона превратился в вихрь непрерывного, сверкающего движения, в контрапункт смертельной грации наступательной мощи Дейва.

Время ушло от него, и утро тоже. Он знал, что они все какое-то время наступали, а позже, теперь, когда солнце каким-то образом оказалось высоко в небе, они уже не рвались вперед, только старались не отступать. В отчаянии они пытались оставить друг другу достаточно места для боя, но все же не столько места, чтобы быстрые цверги могли проскользнуть между ними и убить их снизу.

И постепенно Дейв начал признавать, как он ни старался заблокировать эту мысль, что враг может победить их числом, простым перевесом грубой силы.

Не стоит даже думать об этом, сказал он себе, отбивая мощным ударом топора меч ургаха справа и глядя, как меч Торка одновременно вонзается в мозг этой твари. Они со смуглым дальри — его побратимом — какое-то мгновение мрачно смотрели друг на друга.

Больше ни на что времени не было. Время и силы быстро становились самой большой ценностью во всех мирах, и все более редкой с каждой пролетающей секундой. Белое солнце взлетело на небо и застыло над головой, замерло на мгновение, как и все миры в тот день, а затем заскользило вниз по кровавому склону дня.

Конь Дейва затоптал цверга, в то время как его топор отрубил наклонный рог темно-зеленого слога. Он почувствовал боль в бедре, но проигнорировал ее и мощным ударом кулака прикончил цверга с кинжалом, который его ранил. Он услышал, как Ливон застонал от усталости, и круто обернулся как раз вовремя, чтобы направить своего коня в бок слога, угрожающего сыну авена. Ливон сразил потерявшего равновесие ургаха широким взмахом своего клинка.

За его спиной возникло еще два ургаха и полдесятка цвергов. Дейву даже не осталось места рядом с Ливоном. На него наступали еще три слога, топча тело того, чей рог он отрубил. Дейв отступил на пару шагов с тоской в сердце. Рядом с ним Ливон сделал то же самое.