— Отлично, дядя, — ответил Калигула, оттягивая Магна от края утеса. — Увидимся с тобой у фонтанов. А сейчас я должен проводить моего друга.

С этими словами он быстро повел их за собой по тропе мимо резвящихся «рыбок». Со стороны виллы тем временем донеслись крики.

— Клемент, выведи их через главные ворота. Среди бела дня им никак не уйти отсюда незамеченными, — сказал Калигула. Вскоре, таща упирающегося Ротека, со стороны виллы показались Фульвий и Руфин. Несчастный жрец, словно раненая птица, с криками скакал между ними на одной ноге.

— Спасибо тебе, мой друг, — от всей души поблагодарил Веспасиан Калигулу. — Даже не представляю, как ты еще жив в этом месте.

— Все не так уж и плохо, — с улыбкой ответил Калигула. — Рыбки очень даже хороши.

Проходя мимо Ротека, Веспасиан в последний раз бросил в его сторону взгляд и при виде гнусной физиономии жреца ощутил злорадное удовлетворение.

— Вот это годная замена, — буркнул Магн. На нем по-прежнему не было лица. — Он вместо меня. Так бы каждый день.

— Это мог быть любой из нас, — заметил Сабин, поднимаясь по ступенькам.

— Или вы все, — добавил Калигула, останавливаясь на самом верху. — Такое бывало на моих глазах. Палл, передай бабушке, что я постараюсь сделать так, чтобы Тиберий постоянно думал про Сеяна.

— Непременно, благородный Гай, — с почтительным поклоном ответил грек.

— И не беспокойтесь по поводу Тразилла. Старый шарлатан непременно объявит, что для перемен настал благоприятный момент, как только я скажу ему, что его зять станет префектом претория. А теперь быстро уходите, пока Тиберий не передумал. А то вдруг он решит, что хочет провести остаток утра, глядя, как людей сбрасывают с утеса. Пусть лучше он резвится с «рыбками».

Веспасиан пожал Калигуле руку и уже было повернулся, чтобы зашагать за Клементом, когда тишину виллы прорезал звук, которого он уже давно ждал: долгий, душераздирающий вопль. Сначала громкий и пронзительный, он постепенно сделался тише и наконец оборвался.

Часть VI

РИМ,

октябрь 31 года н. э.

ГЛАВА 18

— Сенат в полной растерянности, — произнес Пет, бросая Веспасиану тяжелый кожаный мяч. — То Тиберий посылает сенаторам письмо, в котором осыпает Сеяна комплиментами за его безупречную службу, то на следующее утро вмешивается в судебное расследование, которое Сеян затеял против одного из своих многочисленных врагов, и приказывает прекратить дело. — Пет негромко крякнул, поймав мяч, и тотчас же с силой отбросил его назад Веспасиану.

— Не просто прекратить, а полностью снять с ответчика все обвинения.

— При этом он подарил Сеяну жреческий сан, ему и его старшему сыну Страбону, — добавил Сабин, лежа на деревянной скамье. Он был занят тем, что упражнял руки и грудь, поднимая над головой два тяжелых свинцовых шара.

— Верно, — согласился Веспасиан, кидая мяч в Пета с такой силой, что едва не сбил его с ног. — Но одновременно он одарил еще более престижным саном Калигулу.

— И вот теперь ходят слухи, будто Тиберий задумал наделить Сеяна трибунской властью, — ответил Пет, целясь мячом Веспасиану в голову. Бросок достиг цели. Веспасиан покачнулся и упал. Пет расплылся в довольной улыбке. — Это даже в случае отказа от консульства все равно делает его неуязвимым. — С этими словами Пет подошел к Веспасиану, чтобы помочь ему подняться. — Я выиграл, дружище. Счет два один в мою пользу. А теперь пойдем в парную.

Взяв полотенца, они зашагали через огромный атрий бань Агриппы. Правая рука Августа, Марк Випсаний Агриппа построил их пятьдесят лет назад за городскими стенами на Марсовом поле. В банях всегда было полно посетителей, молодых и старых. Под их округлыми сводами кто-то был занят физическими упражнениями, кто-то отдыхал, кто-то предавался беседе, кто-то отдавал себя в руки банщиков и массажистов. И пока посетители предавались неге, на них из полукруглых или прямоугольных ниш в мраморных стенах пристально взирали раскрашенные статуи.

Самой знаменитой среди них, как сообщил Веспасиану Пет во время их первого совместного визита сюда, был «Апоксиомен», работы Лисиппа из Сикиона. Это было четырехсотлетней давности изображение красивого обнаженного атлета, скребком удаляющего масло со своей правой руки. Десять лет назад Тиберий так влюбился в мраморного юношу, что велел перенести статую в свою опочивальню, а на ее место в общественных банях приказал поставить копию. Увы, к собственному стыду, он был вынужден буквально через несколько дней вернуть оригинал назад. Потому что, когда он был в театре, толпа начала скандировать: «Верни нам нашего Апоксиомена!»

Шум в атрии стоял оглушительный, во сто крат усиленный круглой конструкцией стен и высоким куполом: кряхтенье борцов, подбадривающие возгласы болельщиков, дружный смех в ответ на удачную шутку, нарочитые стоны любителей наводить красоту, отдавших себя в руки банщиков, пока те специальными щипчиками удаляли лишнюю растительность у них подмышками, на груди, ногах и даже в паху. К ним примешивались выкрики торговцев, продававших посетителям еду и напитки, звонкие шлепки массажистов, чьи умелые руки придавали упругость телам их хозяев и повелителей — римских граждан.

— В результате никто не знает, то ли им поддерживать дружбу с Сеяном, то ли всячески его избегать, — сказал Пет, когда они через высокую дверь вошли в менее шумное помещение, квадратную комнату с украшенными фресками стенами, в которую через расположенные под самым потолком окна внутрь лились потоки солнечного света. Здесь посетители отдыхали, лежа на кушетках, а если им и делали массаж, то гораздо более щадящий, поскольку теперь это была завершающая стадия банных процедур. Купальщики уже прошли через теплый тепидарий и горячий кальдарий, затем переместились в обжигающий жаром лаконикум и завершили удовольствия погружением в освежающую, холодную воду фригидария.

— Мне кажется, Тиберий нарочно создает эту неразбериху, чтобы изолировать Сеяна и вместе с тем не спровоцировать его на мятеж, ведь Сеян явно не уверен, долго ли ему еще оставаться в фаворе у Тиберия, — предположил Веспасиан, а про себя усомнился, способен ли выживший из ума высокопоставленный затворник на столь тонкую стратегию.

Очередные двери вывели их на теплое октябрьское солнце к округлому бассейну — восемьдесят шагов в длину, сорок в ширину. Вокруг бассейна тянулась мраморная колоннада и ряды каменных скамей, сидя на которых посетители бань отводили душу разговорами и сплетнями.

В дальнем конце бассейна, за колоннадой высился храм Нептуна, построенный Агриппой в знак благодарности владыке морей за свои морские победы — сначала в битве против Секста Помпея, затем при мысе Акций. Однако даже это внушительное сооружение казалось карликом на фоне своего гигантского