— А откуда Локи взял десять золотых монет, Калдор? И еще двенадцать серебряных на коня? У Локи в самом деле столько золота? И он готов их потратить на убийство женщины? Вы так хорошо платите слугам?

По двору прокатились одобрительные возгласы: солдатам понравилось, как их командир с легкостью уличил Калдора во лжи.

— Пожалуйста, Эсккар, пожалуйста, пощади моего сына, — умолял Никар, пока его сын стоял на коленях в пыли, пытаясь подобрать слова для ответа. — Мы дадим тебе золото… уедем из Орака… сделаем все, что ты захочешь. Пожалуйста, сохрани ему жизнь, достопочтенный Эсккар.

Никар никогда раньше не называл его так, но Эсккар не обратил внимания на эти слова.

— Сохранить ему жизнь, чтобы он еще раз попытался убить Треллу или заплатил еще денег Сисутросу, чтобы тот меня предал?

Солдаты резко вдохнули воздух. Все повернулись к Сисутросу.

— Да, это правда, — продолжал Эсккар. — Калдор давал золото Сисутросу и обещал еще больше после моей смерти. Но Сисутрос пришел ко мне и все об этом рассказал. Мне давно следовало убить Калдора, но я подумал, что молодой дурак выучил урок и будет вести себя подобающим образом.

Пока Эсккар говорил, Сисутрос завел руку за пояс и извлек небольшой кошель с золотом Калдора. Он раскрыл кошель и высыпал монеты в пыль у ног сына Никара.

Теперь Калдора охватил настоящий ужас.

— Папа, пожалуйста! Она только рабыня! Дай ему серебра, нет, золота, чтобы он успокоился!

Сын Никара знал традиции деревни. Если кто-то наносил увечья чьему-то рабу или даже убивал его, размер обычного штрафа составлял десять серебряных монет.

— Он сможет купить десять женщин лучше ее! Я не должен умирать из-за рабыни! Пожалуйста, папа! Пожалуйста!.. — он замолчал.

— Ты дурак, Калдор! — закричал Никар на сына. Лицо у него раскраснелось от ярости, и он пытался вырваться из рук стражников, но у него ничего не получалось. — Она не рабыня! Эсккар освободил ее до того, как уехал из деревни. Это было сделано тайно, при двух свидетелям — при мне и Корио. Их поженил жрец в храме Иштар. Она его жена!

Все пораженно посмотрели на Эсккара.

— Отпустите его, — сказал Эсккар стражникам, которые сдерживали Никара.

Никар остался стоять на месте, только раскачивался из стороны в сторону. Затем он шагнул вперед и с силой ударил сына по лицу, причем так, что парень отлетел назад.

— Ты — глупый ребенок! Ты хотел убить свободную женщину, а не рабыню.

Никар пытался привести дыхание в норму. Судя по виду, он был готов рухнуть без чувств.

— Никар, — Эсккар шагнул к нему. Солдаты ждали приказа, который будет означать смерть Калдора и его отца. — Никар, ты проявлял только уважение и ко мне, и к Трелле. Я дал тебе слово защищать Орак, потому что видел, как много деревня значит для тебя. Поэтому я сохраню тебе жизнь и даже жизнь твоего глупого сына.

Эсккар обвел взглядом солдат, которые пораженно слушали его.

— Вместо этого я уеду из Орака. Если Семьи так сильно желают от меня избавиться, я не хочу причинять им лишнее беспокойство. Как только Трелла сможет путешествовать верхом, мы покинем Орак. Вы можете сами отражать атаку варваров. Или не отражать. Для меня это уже не имеет значения. Если кто-то хочет последовать за мной, приглашаю всех желающих.

Он повернулся к Бантору.

— Отпусти Калдора, — приказал он, затем снова повернулся к Никару. — А теперь иди. Забирай свое золото и молись всем богам, чтобы я больше никогда в жизни не видел твоего сына.

Бантор не пошевелился. Никто не шевелился. Никто не произносил ни звука. Тянулись минуты. Даже Никар застыл на месте, пока тишину не прорезал голос Калдора:

— Да, папа, да! Забери меня домой. Пусть варвар уезжает! Пусть уезжает!

Гат опустил руку на рукоятку меча.

— Клянусь Мардуком, я отправлюсь с тобой! Я не стану сражаться за трусов, которые наносят женщине удар в спину. Но вначале я разберусь с этим маленьким куском дерьма.

Он выдернул меч из ножен и шагнул к Калдору. Эсккар преградил ему путь.

— Нет. Убери меч.

— Я тоже поеду с тобой, — заговорил Бантор, сделал шаг в сторону и пнул Калдора в спину. — И поедут все мужчины, которые хотят сражаться.

К ним присоединился Сисутрос, и его голос звучал громче других.

— Мы все уедем! Нам не нужен Орак. Мы можем построить свою деревню на западе, и нашим вождем будет Эсккар. Лучше построить свою деревню и сражаться за самих себя, чем за трусов и убийц.

Одобрительные крики звучали все громче и громче, эхом отражались от стен двора и поднимались к небу. Мечи сверкали в свете факелов. Солдаты выкрикивали имя Эсккара или Треллы, некоторые добавляли: “Смерть Калдору!”

За пределами двора крики подхватили другие люди. Они прислушивались к происходящему на краю сада, кто-то пристроился на стене, чтобы все видеть и слышать. Но крики, доносившиеся со двора, повторяли и те, кто оставался на улице, хотя и не понимали до конца, что произошло.

Эсккар оставался стоять на месте. Он едва ли мог поверить в то, что слышал. Он никогда не видел такого выражения преданности. Ни одного вождя племени, ни одного правителя деревни никогда не приветствовали таким образом. Прямо сейчас эти люди были готовы последовать за ним куда угодно, делать все, что он скажет. Он может сам возглавить переселение. У него почти четыреста воинов, и они способны отправиться, куда пожелают, и брать то, что захотят. Это власть, и он внезапно это понял. У него есть реальная власть, а не та, которую можно купить за золото. И он понял кое-что еще: теперь Ораком правит он. Солдаты и жители деревни дали ему власть.

Над другими голосами поднялся еще один. Говоривший очень старался перекричать шум. Корио вырвался от сдерживавшего его стражника. Главный строитель высоко поднял руки, показывая таким образом, что хочет выступить. Эсккар громко закричал, требуя тишины.

Потребовалось немало времени, чтобы люди успокоились и можно было услышать слова Корио:

— Солдаты! Жители деревни! Послушайте, умоляю вас! Эсккар не должен уезжать. Вы не должны уезжать! Вам не нужно уезжать! По обычаям Орака Калдору выносится приговор. Он должен быть приговорен к смерти, независимо от желания Эсккара. За его гнусные дела, за попытку убийства свободной женщины он заслуживает смертной казни. Не так ли, достопочтенные господа?

Корио резко повернулся к главам других Семей, которые все еще жались друг к другу. На их лицах был написан страх.

— Разве не так? — прокричал Корио в полную силу своего голоса. В этот крик он вложил всю свою ярость и страх. — Отвечайте мне!

Ребба шагнул вперед, у него нервно бегали глаза.

— Смерть Калдору! — сказал он, и его слова повторил Декка, потом Нестор. — Смерть Калдору!