13 февраля 1945 г. и в последующие дни советский народ, а также все прогрессивное человечество радовались освобождению Будапешта. А в Москве в высших и очень узких властных кругах радовались совсем иному. Там были ошеломлены нахождением целехонького мощного военно-химического завода фашистской Германии. Неудивительно, что уже 16 февраля 1945 г. нарком НКХП СССР М. Г. Первухин доложил об этом тому, кому надо, — заместителю председателя ГОКО СССР Л. П. Берии (1899–1953).

Далее события развивались параллельно в двух направлениях.

Анализ проб веществ с захваченного завода, срочно выполненный в ИОХ АН СССР (академик А. Н. Несмеянов, д. х. н. М. И. Кабачник), а также в других лабораториях (НИХИ РККА, ГСНИИ-42 и ВХА им. К. Е. Ворошилова), подтвердил факт производства в Дихернфурте-на-Одере зарина и табуна — ФОВ, которые вызывают поражение центральной нервной системы и действуют через органы дыхания и через незащищенную кожу. А генерал И. Ф. Чухнов в своем донесении от 11 февраля 1945 г. сообщал и о «сужении зрачков» у людей от этих ОВ [428].

Удивляться скорости анализа не приходится.

ФОВ немецких химиков под названием зарин (изопропиловый эфир метилфторфосфоновой кислоты) было известно упомянутым организациям. Причем в НИХИ РККА и ГСНИИ-42 лежали секретные отчеты о синтезе зарина, выполненном в двух советских институтах. В 1943 г. зарин (XXIII) был синтезирован группой академика А. Е. Арбузова в Химико-технологическом институте в Казани. Помимо вещества с химической формулой зарина, там было синтезировано 19 родственных веществ (эфиров фторфосфоновой кислоты), и 7 из них в апреле 1944 г. были переданы на анализ в Москву, в том числе зарин и его аналог — этиловый эфир метилфторфосфоновой кислоты. А в декабре 1944 г. появился отчет о синтезе зарина («молита») в ИОХ АН СССР: руководитель синтеза — д. х. н. М. И. Кабачник, исполнительница — Е. И. Голубева [202].

А вот данных о новом немецком ФОВ с формулой табуна (XXII) в СССР официально, похоже, не было [428]. То есть эти данные имелись, только находились они не в НИХИ РККА и ГСНИИ-42, а в советском концлагере — носитель информации подполковник Г. Вестербург с 1942 г., скорее всего, пребывал в недопрошенном состоянии. Результаты срочно выполненного допроса об ОВ Германии, в том числе о табуне (гелане), были доложены И. В. Сталину лишь 10 марта 1945 г. [753]. Тем временем в ВХА им. К. Е. Ворошилова полковник К. А. Петров срочно синтезировал табун по формуле, найденной 9 февраля 1945 г. генералом И. Ф. Чухновым на заводе ОВ в Дихернфурте-на-Одере [202, 428].

Не будет лишним упомянуть, что попутно в рамках той химической суеты февраля-марта 1945 г. академик А. Н. Несмеянов вместе с начальником ГВХУ генералом В. В. Аборенковым решили защитить приоритет Страны Советов по части ФОВ под названием «молит» (это и был немецкий зарин). Правда, защитить не самым корректным способом. 20 февраля 1945 г. В. В. Аборенков написал академику АН СССР А. Н. Несмеянову, что он поддерживает решение о представлении на соискание Сталинской премии… М. И. Кабачника (а не академика А. Е. Арбузова). 23 февраля М. И. Кабачник выполнил задание по подготовке необходимых секретных бумаг «на соискание премии имени тов. И. В. Сталина» (упомянув даже о «сужении зрачков», о чем он мог узнать только из донесения генерала И. Ф. Чухнова от 11 февраля, потому что сам он написал свой отчет о синтезе зарина лишь в истекшем декабре и о медицинских его свойствах знать еще не мог). 27 февраля все того же 1945 г. директор ИОХ АН СССР А. Н. Несмеянов написал личное секретное представление (ученый совет ИОХ АН СССР он беспокоить по пустякам не стал, разумеется, по соображениям секретности) и направил его «лично тов. С. В. Кафтанову» — «в Комитет по премиям имени тов. И. В. Сталина». Вскоре туда же поступило письмо и от генерала В. В. Аборенкова.

Меж тем продолжались ускоренным темпом и военно-химические дела на государственном уровне. В сообщении, датированном 2 марта 1945 г., нарком НКХП СССР докладывал члену ГОКО СССР Г. М. Маленкову (1902–1988) важнейшие детали. Сообщалось не только об обнаружении цеха по промышленному выпуску табуна и опытному выпуску зарина, а также мощнейшего цеха по снаряжению ФОВ в химические боеприпасы. Нарком М. Г. Первухин испрашивал разрешение на транспортировку оборудования завода «Аноргана Верк ГМБХ» в Советский Союз с последующим восстановлением цехов на химзаводе № 91 в Сталинграде [428]. Имелось в виду использование новой строительной площадки, которая еще в 1937 г. была подготовлена для сооружения снаряжательного завода.

Это был тот редкий случай, когда времени даром не теряли. Уже через четыре дня после доклада наркома Г. М. Маленкову вышло постановление ГОКО СССР № 7692 о перевозке в Советский Союз найденного в Дихернфурте оборудования для производств табуна и зарина. Тем постановлением был предписан и вывоз другого оборудования — по производству синильной кислоты, а также цехов снаряжения боеприпасов и приготовления рецептур [428].

Оборудование для производств табуна (XXII) (цеха № 112, 144, 130–133 и 150) и зарина (XXIII) (цеха № 116, 117 и 149) летом 1945 г. было разобрано командой из 40 профессионалов под руководством директора химзавода № 91 А. И. Уфлянда. После чего оно было перевезено в СССР и складировано там, где планировалось, — на промплощадке «М» этого завода (Сталинград). Однако же не все [428]. Трофейная опытная установка по выпуску зарина тоже была отгружена (100 аппаратов). Это весь мир радовался победе над фашизмом в дни 8–9 мая 1945 г. А советский ВХК отгрузил эту установку из Дихернфурта 10 мая 1945 г., однако не в Сталинград, а прямиком в Москву, в ГСНИИ-42 — головной промышленный институт химической войны [428].

Что касается технической документации для производства зарина, то, как утверждается официально [7], она досталась США, равно как и соответствующие специалисты по химической войне. Кстати, наши военно-химические полковники — авторы этого утверждения [7] — напрасно приписывают армии США еще и захват опытной установки по наработке зарина. Как справедливо отмечает химический генерал Н. С. Антонов [8], досталась она Советскому Союзу, только отгрузили ее из Германии вовсе не в Сталинград, как он полагает, а — повторимся — в столицу Советского Союза Москву, на шоссе Энтузиастов, где энтузиасты химической войны из ГСНИИ-42 (нынешнего ГСНИИОХТа) и попытались вести опытную наработку зарина для нужд советской армии прямо посреди Москвы [428].