5) Войска не обучены лыжному делу.

6) Применение маскировки отработано слабо.

7) Не отработано управление огнем…»

И так далее, и тому подобное.

Приказ нового наркома № 120 от 16 мая о боевой подготовке войск на летний период требовал коренной ее перестройки:

«Учить войска только тому, что нужно на войне, и только так, как делается на войне».

Но хотя 15 июля в Красной Армии были восстановлены дисциплинарные батальоны, дело от этого не поправилось. На декабрьском совещании Семен Константинович заявил: «В целом огневая подготовка должного роста не дала и оценивается плохо». Начальник Управления боевой подготовки генерал В.Н. Курдюмов основными причинами такого положения назвал отсутствие руководства и контроля со стороны старших командиров и их штабов, значительный отрыв личного состава на хозяйственные работы, систематическое невыполнение учебных планов «во всех проверенных военных округах», постоянные срывы и переносы занятий «в большинстве соединений и частей».

В общем: «Собака лает, а караван идет своей дорогой».

В ходе осенней инспекторской проверки лишь отдельные подразделения смогли получить положительную оценку. Например, в Западном Особом округе из 54 частей, проверенных по огневой подготовке, положительную оценку получили только три, в Ленинградском округе ― лишь пять из 30. Такая же картина наблюдалась и в других военных округах.

Заместитель командующего войсками Московского округа генерал И.Г. Захаркин отмечал:

«Имеют место случаи, когда командный состав выходит на огневую подготовку лично сам неподготовленным. Часто нет и учебных патронов. Их нет не потому, что их не достает. Их нет потому, что их не взяли со склада. Командир части не знает, что у него на складе имеются тысячи патронов. Когда доберешься до склада, вытащишь их оттуда, он удивляется: «Откуда это?»

Генерал Конев, командовавший войсками ЗабВО, был вынужден признать, что имеют место факты,

«когда красноармейцы ходят плохо и неопрятно одетые, не обучены, не умеют стрелять, а командир не принимает необходимых мер, не делает того, что с него требует служба ― навести элементарный порядок в своем подразделении».

Генерал Я.В. Смушкевич обнародовал факт, что вся бомбардировочная авиация Ленинградского ВО в общей сложности налетала норму всего трех летчиков. Главную причину всех недостатков высоколобые полководцы, этими округами и авиацией командовавшие, видели в низкой квалификации подавляющего большинства командного состава Красной Армии.

После совещания последовал новый приказ о боевой подготовке на 1941 год. Тем не менее боевая подготовка в Красной Армии продолжала «хромать на обе ноги».

Военлетов нарком Тимошенко сделал своими врагами на всю оставшуюся жизнь, приказав выпускать их из училищ не офицерами, а сержантами. Заодно Семен Константинович, отчаянный рубака, одним махом решил наболевший квартирный вопрос.

Присутствовавший на совещании в декабре 1940 года командир 43–й авиационной дивизии Г.Н. Захаров вспоминал:

«Я говорил о том, что, хотя дивизия и прошла все инспекторские проверки, ее боеготовность оставляет желать лучшего в связи с крайне затруднительным бытовым положением личного состава. В авиагородке, расположенном неподалеку от аэродрома, в то время жили многочисленные семьи военнослужащих, которые в сороковом году не имели никакого отношения к дивизии.

В то же время летчики вынуждены были селиться в окрестных деревнях, разбросанных вокруг в радиусе пяти–шести километров. Надежной связи с ними нет. В нормативы, отведенные для приведения дивизии в боевую готовность, уложиться невозможно. Летчики прибывают на аэродром с большим опозданием, а зимой бегут через лес на лыжах, в машины садятся потные, разгоряченные, многие, конечно, простужаются. Часто возникает ситуация, при которой машины готовы к полету, а летчиков нет. Изменить это положение командование дивизии не может, поэтому я как командир обращаюсь с просьбой о содействии…

Все это я изложил одним махом. Сталин кивнул и тут же прервал меня жестом… Аналогичные трудности испытывали командиры многих других вновь сформированных частей и соединений.

Вскоре, после того как мы разъехались по своим частям, был издан специальный приказ, номер которого я помню по сей день. В нем, в частности, говорилось о необходимости перевода личного состава на казарменное положение».

Руководители ВВС, в отличие от простых летчиков, пришли в восторг. Генерал Я.В. Смушкевич заявил:

«Приказ Народного комиссара является основным условием оздоровления наших военно–воздушных сил… Единственная и, пожалуй, главная причина, почему боевая подготовка военно–воздушных сил находится на низком уровне, заключается в том, что в авиации фактически не было рядового состава (?), все были командиры. Летчики в возрасте 17―19 лет обзаводились семьями, и все внимание летного состава уходило не на рост боевой подготовки, а на семейно–бытовые вопросы».

Ему вторил генерал П.В. Рычагов:

«Молодой летчик и техник, обремененные семьей, потеряли всякую маневренность в случае передвижения части. Кроме этого, летчик, связанный большой семьей, теряет боеспособность, храбрость и преждевременно изнашивается физически (!). Приказ Народного комиссара обороны устраняет имевшиеся недочеты в этом отношении, создает нормальные условия для работы и роста воздушного флота, который при едином понимании использования принесет немало побед».

Гениально! Одна только подпись на приказе ― и боеготовность подняли, и на офицерских окладах сэкономили, и на форме, и женщины летчиков больше «не изнашивали».

Французский военный психолог Мокор выделял пять опасностей, грозящих снизить у отдельного военнослужащего «способность побеждать»: 1) половое воздержание; 2) разлука с семьей; 3) недоверие к своим начальникам; 4) скептицизм к военным установлениям; 5) страх смерти. По мнению буржуазных спецов, разработка комплекса мероприятий по уменьшению воздействия этих факторов на психику солдата позволяла повысить его стойкость в бою. На рядового красноармейца и сержанта действовали все пять.

Сталина не интересовали изыски психологии и тонкости индивидуального подхода, ему нужна была покорная, послушная, не рассуждающая масса. Психологию, в том числе и военную, в СССР придушили еще в 1930 году, чуть позже, в 1939–м, расстреляли комкора Г.Д. Хаханьяна, написавшего вредительские «Вопросы военной психологии». В СССР остались только психушки.

С началом войны упор сделали на борьбу с «пятой опасностью» путем воспитания у бойцов «презрения к смерти» и насаждения «железной дисциплины»:

«Подобная, не знающая жалости военная дисциплина, ― которую, я уверен, не выдержала бы ни одна другая армия, ― превратила неорганизованную толпу в необычно мощное орудие войны. Дисциплина ― главный козырь коммунизма, движущая сила армии».

Вот только невозможно предвидеть, как поступит красноармеец при отсутствии традиционных советских «дисциплинирующих факторов» ― комиссаров, особистов, трибуналов: