И сколько бы ни изменяли преступники форму одежды, татуировки, фамилии и клички, неизменной оставалась их гнусная человеческая сущность. Бандит оставался бандитом, вор – вором, убийца – убийцей.

Как-то, допрашивая в суде свидетеля, молодого парня, в прошлом судимого, я попросил его назвать синоним слова «преступление». Парень подумал и сказал: «подлость». И он был прав. Преступление, в нашем обычном понимании этого слова, всегда подлость, даже если оно не связано с кровью, а ограничивается наглостью и бесстыдством.

Примерами этого могут служить факты, изложенные в газетных сообщениях тех лет, из которых мы узнаем, например, о том, что Акулина Баландина в 1941 году занималась ростовщичеством, а Носков, приговоренный в марте 1943 года к расстрелу, угонял автомашины и зарабатывал на перевозках, как писала газета, «огромные деньги». Представляю, какие деньги можно было получить в октябре 1941 года, когда люди бежали из города да еще с вещами! А вот гражданин Коренек в 1944 году получил всего пять лет. Он вырывал листы из книг библиотек: Государственной публичной имени Ленина и МГУ. При обыске у него дома нашли две тысячи страниц! Лучше бы уж он людей из Москвы вывозил, вреда было бы меньше.

Узнавая о преступлениях, совершенных людьми, человек окунается в море подлости. Может быть, поэтому любое, даже самое ничтожное проявление преступником человечности, доброты воспринимается как чуть ли не благородство, за которые мы готовы ему многое простить.

В 1949 году Гостев, Глазков и Гриневич, организовав банду, грабили женщин. Как-то Гостев, угрожая пистолетом, отнял у одной из них сумку. В ней была получка – сто семьдесят рублей. Бандит забрал сумку, но потом, взглянув на женщину, имевшую довольно жалкий вид, вернул ей сумку и десять рублей, сказав: «Вот тебе, мать, на хлеб».

Главарь банды Соловьев (о нем после), услышав плач ребенка, всегда уходил из квартир, которые грабил.

Однако все это скорее исключения, чем правила, и преступления военных и довоенных лет не уступали по своей жестокости преступлениям других времен. Чувствительность в уголовном мире не в почете.

Злоба, страх, зависть, жадность владеют душами преступников. В их среде царят все пороки и мерзости, присущие миру убогих, опустившихся обывателей. Они трусливы и продажны, жестоки и грубы. Люди, сохранившие в себе человеческие черты, такие, как Соловьев, встречаются среди них гораздо реже, чем среди кого бы то ни было.

Особенно дикие и неоправданные преступления совершали молодые ребята. В те годы к ним легко попадало огнестрельное оружие, и у них чесались руки, хотелось стрелять.

… В доме 9 на Сретенке жил один «переросток», Валька Слепов по кличке «Биллибонс» (его левый глаз закрывала черная повязка). Было ему тогда, в 1943 году, шестнадцать лет. Надо сказать, что в войну допризывники нередко пополняли ряды преступного мира. Компанию им составляли инвалиды и прочие белобилетники. Так вот, как-то в мае, выйдя из кинотеатра «Уран» после фильма «Дети капитана Гранта», Биллибонс со своими дружками – Валькой Ильичевым с Печатникова переулка и Сашкой Химичевым с Колокольникова – отправился гулять по Рождественскому бульвару. Было двенадцать часов ночи. (Вот вам и «комендантский час»!)

На бульваре они увидели женщину. Биллибонс достал из кармана пистолет и выстрелил в нее. Зачем он это сделал, он и сам не знал. Женщина упала и стала кричать. Мерзавцы разбежались, а женщину, ею оказалась Аня Козлова, подобрали добрые люди и доставили в институт Склифосовского. Биллибонса поймали. Получил он десять лет, и с тех пор его на Сретенке никто не видел.

Шайка Крюкова орудовала в основном в районе Раменского шоссе. В апреле 1946 года бандиты зашли в один из домов деревни Троицко-Голенищево. На кухне квартиры находилась Ольга Сергеевна Беспалова, она что-то варила на керосинке. Увидев бандитов, Беспалова стала кричать. Бандиты выстрелили в нее и убили. Как-то ночью, на шоссе, Крюков увидел старушку, Елену Никитичну Залепухину. Он достал пистолет и старушку застрелил, «убил насмерть», как потом было написано в протоколе.

Конечно, ни у Беспаловой, ни у Залепухиной бандиты ничего не взяли, да и брать-то у них было нечего.

Даже тогда, когда было чем поживиться, нервы у мальчишек не выдерживали, не были они еще готовы к профессиональной преступной деятельности. Так, в июне 1949 года банда Артура Сазонова совершила налет на дачу полковника Худякова на Октябрьском шоссе. Когда взламывали дверь, появился полковник в галифе и тапочках на босу ногу. Сазонов выстрелил в него через стеклянную дверь и убил. После этого все разбежались. Мертвый полковник показался им страшнее живого.

Впрочем, такое поведение преступников скорее исключение, чем правило.

Есть в Москве Шепелюгинская улица. Это там, где был Перовский рынок, у Старообрядческого кладбища. Так вот на этой самой Шепелюгинской улице в доме 7 жила Лидочка Перевезенцева, а недалеко от нее, в доме 68 по шоссе Энтузиастов, – Валька Политова. На их квартирах осенью 1943 года часто собирались дважды дезертировавший из армии Романов и его дружки: Солдатов, Седов и Ваннов, не достигшие призывного возраста. Они нигде не учились и не работали, а обворовывали окружающих во время бомбежек. Потом им это занятие надоело: риск большой, а выгода – копейки: ну что можно было взять у нищеты, жившей в бараках? А им хотелось иметь большие деньги… И вот 5 ноября 1943 года, по наводке Политовой, работавшей кассиром магазина на шоссе Энтузиастов, они убили и ограбили инкассатора Потемкина, приходившего в тот день в магазин за выручкой. Дело было так. Романов, Седов и Солдатов пришли в условленное время в магазин, но инкассатора не застали. Романов спросил продавщицу: «Инкассатор был?» – «Ушел только что», – ответила та. Бандиты выскочили на улицу и увидели удаляющегося с портфелем инкассатора. Романов нагнал его и, выстрелив с двух шагов в голову, убил, после чего схватил портфель и вместе с Седовым и Солдатовым прибежал на квартиру Перевезенцевой. Денег в портфеле оказалось двадцать две тысячи рублей. Сердце Романова радостно билось, руки тряслись. Десять тысяч он тут же отдал Солдатову и Седову. Те на рынке в Малаховке купили себе на них сапоги. Девчонкам, Лидке и Вальке, Романов купил чулки и одеколон. На следующий день устроили пьянку. Но, как говорится, «недолго музыка играла». Уже 11 ноября физиономия Солдатова, проходившего мимо стадиона мясокомбината, показалась подозрительной работникам милиции. Его задержали и отобрали пистолет. На следующий день задержали Романова с парабеллумом в кармане. Трибунал приговорил его к расстрелу. Бегал Романов, бегал от фронта, все за жизнь свою драгоценную опасался, а пуля его в Москве-то и нашла. Вот уж, как говорят в народе, что на роду написано – того не миновать. И стоило ли за какие-то фильдеперсовые чулочки для Лидочки убивать человека и жертвовать своей жизнью? Бред какой-то! Но когда в руке пистолет, а в голове холодный осенний ветер – то возможным становится все.

Револьвер в руках человека глупого, нервного и злого сгубил не одну жизнь. Изъятие оружия у населения стало одной из важнейших задач милиции. Работникам ее стали даже давать премии в размере оклада за каждый изъятый ствол, а на стенах милицейских кабинетов появились плакаты со словами: «Товарищ! Береги оружие! К нему тянется рука врага!»