Эти здравые и ясные слова звучали убедительно. Шпеер был прав. Не имело смысла больше говорить о процессе разложения или расформирования люфтваффе. Трудно объяснить, каким образом поступают приказы даже от фюрера, но стоит заметить, что Гитлер очень хорошо осознавал, насколько важным было господство в воздухе в то время. Среди секретных документов в штаб-квартире фюрера была обнаружена стенографическая запись "беседы фюрера с генерал-полковником Йодлем 31 июля 1944 года в "Волчьем логове", начало в 23 ч 53 мин". В этом документе, с грифом "Совершенно секретно", представлена точка зрения фюрера на причины германского краха на западе: "Необходимо понимать, что во Франции поворот в течении событий может произойти только тогда, когда нам удастся восстановить превосходство в воздухе, хотя бы только на определенный период времени. Поэтому я придерживаюсь мнения, что нам следует сделать все возможное, — каким бы трудным это ни было в данный момент. — чтобы держать части истребительной авиации, только что сформированные в рейхе, наготове, как последний резерв на случай крайней необходимости, чтобы их можно было послать в то место, где можно было бы осуществить поворот в ходе событий. Сегодня я не могу сказать, где может быть брошен последний жребий".

Это было сказано и записано через несколько дней после неудавшейся попытки покушения на Гитлера 20 июля и за несколько дней до посещения Шпеером и мной его штаб-квартиры.

Тем временем переброска резервов истребительной авиации натолкнулась на поток отступавших назад западных армий. Большая часть этих истребителей, в целом составлявших около 800 самолетов, так никогда и не вступила в бой. Многие из них нужно списать со счета, потому что они были направлены на аэродромы, которые между тем были уже заняты противником. Более чем 200 истребителей за неимением иного выбора приземлились в открытом поле, где вследствие незнания окружающей обстановки они в скором времени были захвачены неприятелем. Количество сбитых во время переброски самолетов никогда не было установлено с точностью. Но одно несомненно: столь значительные силы, посланные на запад, сбили не более 25 вражеских самолетов, в то время как около 400 самолетов-истребителей, вместе с большей частью их пилотов, были бесцельно принесены в жертву. Они были сбиты и попали в руки неприятеля, были уничтожены, разбиты или сгорели в огне.

Отступление люфтваффе из Франции ничем не было ни лучше, ни хуже, чем отступление других родов войск, которые были вынуждены совершить необдуманный отход и эвакуацию после прорыва союзников под Авраншем. Любая фронтовая часть в данных условиях будет являть собой печальную картину дезорганизации и морального разложения. Не надо забывать о том, что в наземных службах и службах снабжения авиационной промышленности, особенно в воздушной разведке и службе связи, большей частью были заняты гражданские лица, женский и вспомогательный персонал. Они никак не могли поправить военное положение в ходе этих бурных событий. Если же считать, что подготовка к отступлению согласно плану не только была запрещена, но и воспринималась как пораженчество, то это просто чудо, что нам вообще удалось избежать паники.

Характерной особенностью воздушных сил является то, что относительно небольшим подразделениям на фронте соответствует огромное количество машинного оборудования в тылу. Даже в ходе наступления с трудом удается поддерживать активные, атакующие силы, а при отступлении их большие размеры и тяжесть соответственно усугубляли отрицательные последствия отступления, чем быстрее и беспорядочнее оно становилось. Вероятнее всего, именно это и было причиной быстрого краха французских военно-воздушных сил в 1940 году. После крушения Франции многие из этих летчиков выказали мастерство и мужество как добровольцы в рядах британских ВВС. Воздушные силы Франции были не столько разбиты в воздухе, сколько уничтожены на земле, их просто поглотили мелкие водовороты французского отступления.

По-видимому, нечто подобное происходило с люфтваффе во время его эвакуации из Франции. Во всяком случае, неприятель считал, что с нами уже покончено. Из американских документов видно, что союзное командование надеялось, что люфтваффе никогда уже больше не поднимет голову. На самом деле летом 1944 года союзный воздушный флот во время налетов на немецкие города натыкался не только на все возраставший противовоздушный огонь артиллерии, но также на сопротивление германской истребительной авиации, хотя большая часть сообщений американских и английских частей с Западного фронта заканчивалась словами: "Враг сопротивления не оказывает". Во время этого лета еще 18 000 тонн бомб были сброшены на германские авиационные предприятия. 27 августа 1944 года ночные бомбардировщики британских ВВС провели свой первый налет днем на западный немецкий город.

Как я упоминал ранее, наши истребительные части прибывали на Рейн в полном беспорядке. Группы, полки и даже эскадрильи полностью перемешались и, за исключением некоторых, представляли собой только одну пятую часть своей обычной численности. Много времени у наземных экипажей занял поиск своих частей. Организация "Тодт" делала все, чтобы спасти самолет, который был сбит, поврежден или разбился, а также сохранить запасные части, приборы и оборудование. Эта организация также была незаменима в плане подготовки взлетно-посадочных полос на рейнском участке фронта. Имевшиеся наземные организации по обоим берегам Рейна были не в состоянии справиться со всеми новыми частями. Каждое подразделение истребителей теперь имело в своем распоряжении дополнительные взлетно-посадочные полосы. Огромное значение придавалось тщательной маскировке и рассредоточению из-за постоянной угрозы с воздуха.

Чтобы заново восстановить порядок внутри истребительной авиации, мы воспользовались полной перегруппировкой. Вновь моим основным желанием было создать новый резерв. Даже удивительно, но мое предложение отдать приоритет пополнению и формированию резервов вместо посылки частей на фронт без возражений было принято верховным командованием. Я утверждал, как и в своих двух предыдущих попытках в этом направлении, что при обороне рейха был только один возможный способ нанести необходимый "большой удар". Эта фраза была подхвачена на самом верху. "Большой удар" стал лозунгом. Казалось, что у всех, кто работал над восстановлением истребительной авиации, выросли крылья в надежде еще раз встретиться с неприятелем в сражении, в котором решалось бы все. Естественно, что повернуть вспять события в воздухе над Германией было возможно, имея в распоряжении от 2000 до 3000 самолетов-истребителей, и отныне это становилось нашей целью на ближайшие месяцы.

Примерно к этому времени, к середине сентября 1944 года, наступление союзников замерло на подходах к Западному валу. Только в одном месте, под Ахеном, противник пересек границы рейха. Западный вал, который был поспешно и не полностью укомплектован частями для оборонительных действий, отнюдь не был причиной неожиданной остановки наступления союзников. Противник счел необходимым перестроить и улучшить свои линии коммуникаций после продвижения вперед на несколько сот километров. Возможно, он полагал, что сможет принудить нас к безоговорочной капитуляции всего лишь увеличением числа воздушных ударов по территории рейха без каких-либо дальнейших потерь для армии. Как бы то ни было, но после крушения фронта во Франции вера в то, что война, вероятно, скоро закончится, по крайней мере до конца 1944 года, была весьма распространена в западном лагере. Париж пал 25 августа. Три союзные армейские группировки прошли через Францию форсированным маршем: 21-я армия под командованием Монтгомери на севере, 12-я армия под командованием Брэдли и 6-я армия, высадившаяся 15 августа на юге Франции, во главе которой стоял Дэвере.