специальность, – пояснил он.

– А каким врачом ты хотел стать? – поинтересовалась я.

– Я больше склонялся к нейрохирургии. Надеялся, что деньги и связи отца помогут мне пройти стажировку за границей в лучших клиниках, но он никогда не поддерживал моих стремлений.

– Каким он был?

Дима напрягся от моего вопроса.

– Я не хочу о нём говорить, – ответил он, целуя меня в лоб.

Я легла обратно ему на грудь и тяжело вздохнула. Мы снова молчали, наслаждаясь друг другом в тишине. Я стала выводить круги пальцем у него на животе. Дима поймал мою руку и поцеловал ладонь.

– О чём теперь ты думаешь? – поинтересовался он.

Я грустно пожала плечами, но ничего не ответила.

– Поговори со мной, – попросил он.

Я развернулась в его объятиях и легла немного выше, перемещаясь с его груди на плечо. Мои пальцы коснулись его щетины, и Дима покрыл мою руку своей.

– Аня, – тихо позвал он, взывая ко мне.

– Я так хочу узнать о тебе больше, – прошептала я.

Дима повернулся ко мне, внимательно вглядываясь в моё лицо.

– Поверь мне, только ты знаешь меня настоящего, – сказал он и опустил свои губы к моим для короткого поцелуя.

Я молча кивнула и продолжила лежать на его плече. Моя рука покоилась на его груди. Он накрыл её своей ладонью и нежно гладил большим пальцем.

– Спрашивай, – неожиданно сказал он.

Я подняла голову, чтобы получше рассмотреть его лицо. Неужели он только что это сказал?

– Я не обещаю, что отвечу, – сказал он, гладя мою щеку. – Но мне интересно, о чём ты думаешь.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Дима, не отрываясь, следил за мной.

– Почему ты решил связать свою жизнь с этим? – спросила я, набравшись храбрости.

Дима молча смотрел на меня, обдумывая мой вопрос.

– Я не хочу обсуждать это с тобой, ты же знаешь.

– Знаю, – тяжело выдохнула я. – Но ведь я не спрашиваю тебя, чем конкретно ты занимаешься, с кем и когда. Мне хочется знать твои мотивы. Только так я смогу заглянуть глубже и понять тебя.

Дима ничего не ответил и молчал. Я грустно улыбнулась ему, зная, что именно так и будет, а потом снова легла на его плечо. Он продолжал гладить меня по предплечью. Мне не нравилось то, что нам не о чем поговорить. Дима слишком многое скрывал от меня. Неужели так будет всегда? Нас связывало необъяснимое притяжение, но больше между нами ничего не было. И от этой мысли у меня снова начали появляться слёзы. Услышав это, Дима снова потянулся к моему подбородку, чтобы взглянуть на меня. Я в обиде отшатнулась от его руки и попыталась встать. Он крепко схватил меня за талию, не давая уйти. Я упала обратно на кровать, повернувшись спиной к нему. Он обнял меня сзади, прижимаясь грудью к моей спине.

– Никогда не беги от меня. И всегда плачь в моем присутствии, – приказал он.

Я всхлипнула и сжалась всем телом, отворачивая лицо в подушку. Он не понимал моих чувств.

– Я отвечу на твой вопрос, если ты перестанешь лить слёзы, – неожиданно сказал он.

Я повернулась к нему, до конца не веря в его слова, но сразу же перестала плакать. Дима крепче обнял меня, устраиваясь удобнее позади меня. Он поцеловал меня в плечо и тяжело выдохнул.

– Я никогда не хотел этого. Всегда презирал то, чем занимался мой отец.

Он сделал паузу, но я молчала, ожидая продолжения.

– Когда он умер, я не просто продолжил его дело, а улучшил и расширил его. И всё не потому, что я изменил своё отношение к этому. Просто стал смотреть на вещи отцовскими глазами. Кто-то в любом случае занялся бы этим. Никто не знает, к чему бы это привело под руководством других людей. Мы контролируем ситуацию. Не действуем открыто. Защищаем незрелых подростков и наказываем тех, кто идёт против моих приказов. Аня, люди всегда будут зависимы. Мне абсолютно не жаль их. Они слишком слабы, потому поддаются на такие вещи.

– Но ведь люди умирают от этого, Дим.

– Если им перекрыть доступ к чистому кокаину или героину, они будут искать другие пути. Тогда в стране будут процветать подпольные лаборатории по созданию синтетических наркотиков, а бедные слои населения начнут варить дезоморфин и гнить заживо за пару месяцев. Всегда есть шанс, хоть и маленький, слезть с наркотиков, но только не с него. Ты же знаешь, что это?

Я кивнула, вспоминая лекции в академии. Дезоморфин в народе называют“Крокодилом”, изготавливается на основе аптечных лекарств и некоторых дешевых химических реактивов типа йода или соды. Инъекции приводят к быстрому отмиранию клеток. Вмиг перед моими глазами всплыли фотографии гниющих тел. Я зажмурилась, прогоняя воспоминания, потому что стала ощущать тошноту.

– Людей нельзя лишать того, что им нужно. Можно только взять это под контроль. Если не можешь успокоить хаос – возглавь его. Помнишь, что было, когда ввели сухой закон?

Я снова молча кивнула.

– Людей лишили того, к чему они привыкли. А потом стали умирать от подпольного алкоголя, и его быстро отменили.

Я повернулась в его руках, пристально всматриваясь в выражение его лица.

– Но убийства, Дим…

Он напрягся от моих слов. Ему снова не нравился мой интерес к его делам.

– Считаешь, что я способен лишить жизни невинного? – яростно спросил он.

– Нет, не думаю, – тихо сказала я, гладя его по щеке. – Просто есть другие способы наказать человека, если он виновен в чем-то.

– Например?

– Суд.

Дима громко фыркнул.

– Мой собственный суд самый гуманный. Я избавляю мир от ублюдков, которые рушат его.

– Дима, ты сам сеешь хаос тем, что ты