В разговоре с одним из своих сослуживцев по армии Жуков следующим образом отозвался о Малиновском Р.Я. (новый министр обороны. — Ю.Р.)

«…Это хитрый человек, он умеет подхалимничать. Он никогда против слова не скажет. «Слушаю». «Есть». Он свое мнение прячет далеко и старается угодить. А такие сейчас как раз и нужны…»

В другой беседе по поводу издания «Истории Великой Отечественной войны» Жуков говорил:

«…Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращенное, но все-таки более честное у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот История Великой Отечественной войны абсолютно неправдивая.

Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… Получили 350 тысяч автомашин, да каких машин!.. У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали. Разве мы могли быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью. А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии.

Эта не история, которая была, а история, которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо прославить, о ком надо умолчать… А самое главное умалчивается. Он же (имеет-ся в виду Хрущев. — Ю.Р.) был членом Воєнного совета Юго-Западного направления. Меня можно ругать за начальный период войны. Но 1942 год — это же не начальный период войны. Начиная от Барвенкова, Харькова, до самой Волги докатился. И никто ничего не пишет. А они вместе с Тимошенко драпали. Привели одну группу немцев на Волгу, а другую группу на Кавказ. А им были подчинены Юго-Западный фронт, Южный фронт. Это была достаточная сила… Я не знаю, когда это сможет получить освещение, но я пишу все как было, я никого не щажу. Я уже около тысячи страниц отмахал. У меня так рассчитано: тысячи 3–4 страниц напишу, а потом можно отредактировать…»

По имеющимся у нас данным, Жуков собирается вместе с семьей осенью выехать на юг в один из санаториев МО. В это время нами будут приняты меры к ознакомлению с написанной им частью воспоминаний.

Председатель Комитета госбезопасности

В. Семичастный»[243].

Сильных мира сего очень напугала перспектива предстать в мемуарах Жукова в неприглядном свете. Получив записку Семичастного, Президиум ЦК поручил Л.И. Брежневу и еще двум высокопоставленным партийным чиновникам вызвать маршала «для предупредительного разговора», чтобы припугнуть его, заставить прекратить литературную работу. О впечатлениях отставного военачальника относительно разговора в ЦК высшее руководство узнало, как обычно, из материалов прослушивания КГБ.

Разговор оказался тяжелым. Но Жуков не поддался давлению «доброжелателей». Преодолевая болезнь, лист за листом продвигал рукопись к завершению. Ох, и отыгрались на ней, сокращая дни маршала, «специалисты» из ЦК и ГлавПУ. Анекдотическим выглядит «доброхотами» вставленный в рукопись эпизод о том, что, будучи в апреле 1943 г. в Новороссийске, представитель Ставки маршал Жуков испытал острую потребность «посоветоваться» с полковником Л.И. Брежневым. Встреча не состоялась, но единственно из-за служебного рвения бравого начальника политотдела 18-й армии, убывшего в этот момент на Малую Землю. Без этого эпизода, подсказали маршалу, рукописи свет не увидеть. «Умные люди поймут», — горько усмехнулся Жуков, ставя подпись под текстом со злополучным эпизодом.

Есть ли картина, способная более выразительно продемонстрировать истинное отношение политических геронтократов к национальному герою?

Хмурый дождливый рассвет вставал 24 июня 1945 г. над Москвой: словно природа вместе с людьми оплакивала миллионы павших в только что завершившейся войне. Куранты Спасской башни Кремля мерно отсчитывали секунды. Над Красной площадью, занятой парадными коробками, прозвучало: «Парад, смир-но-о!..» С десятым ударом от Мавзолея и Спасской башни устремились навстречу друг другу два всадника. Командующий парадом Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский — на вороном скакуне, принимающий парад Маршал Советского Союза Г.К. Жуков — на белом. К ним прикованы завороженные взоры присутствующих на площади (наверное, даже земного бога, стоявшего в тот момент на трибуне мавзолея). Дробь копыт резко оборвалась. В мгновенно наступившей тишине зазвучал рапорт командующего парадом.

И вот уже сопровождаемые мощными звуками сводного оркестра-гиганта, объединившего 1400 музыкантов, всадники направились к построившимся для парада войскам. Молодцеватые (каждому нет и пятидесяти), внушительные, посадка выдает врожденных кавалеристов. Это был их триумф — двух виднейших полководцев Великой Отечественной.

Вечером 25 июня в Кремле состоялся прием участников парада. В своей здравице Рокоссовский не смог — как это объяснимо — обойтись без возвышенного слога: «Командование парадом Победы я воспринял как самую высокую награду за всю свою многолетнюю службу в Вооруженных Силах».

Но каким же тернистым был путь к ней, этой награде…

Рабочее происхождение, образование и воспитание, начало трудового пути, казалось, совсем не располагали Константина Рокоссовского к военной карьере. «Родился в г. Варшаве в 1896 году в рабочей семье. Отец — рабочий машинист на Риго-Орловской, а затем Варшавско-Венской жел[езной] дороге. Умер в 1905 году. Мать — работница на чулочной фабрике. Умерла в 1910 году… Самостоятельно начал работать с 1909 года. Работал рабочим на чулочной фабрике в г. Варшаве (предместье Прага) до 1911 г. ис 1911 г. до августа 1914 г. работал каменотесом на фабрике Высоцкого в г. Гройцы Варшавской губернии. Окончил четырехклассное городское училище в 1909 г. в г. Варшаве (предместье Прага)», — так писал Рокоссовский о себе[244].

Его жизненный путь определила Первая мировая война. Призванный в первые же дни в 3-й драгунский Каргопольский полк, Рокоссовский прослужил в нем рядовым, а затем младшим унтер-офицером вплоть до октября 1917 г. С добровольного вступления в Красную гвардию начался его полувековой боевой путь в Советских Вооруженных Силах.

Повоевать, особенно на Восточном фронте против Колчака, довелось, что называется, через край. Константин Константинович был дважды ранен. За боевые отличия трижды удостоился ордена Красного Знамени. Он обладал отменной личной выучкой. Именно она выручила его при взятии станции Караульная, когда в бою Рокоссовский столкнулся с генералом Воскресенским, командиром одной из колчаковских дивизий. Генерал из пистолета тяжело ранил краскома в плечо, но Константин Константинович сумел, тем не менее, поразить противника сабельным ударом.