пока в ней разобраться не могла. Что она за мной следит это ясно, но по какой причине совсем непонятно.

Деревушка оказалась намного больше, чем я себе представляла. Дом Валерия стоял высоко на холме, и я обычно видела только редкие крыши между густыми посадками плодовых деревьев. А пройдя дальше, мы увидели свободно раскинувшиеся дома магазины, — нарядное здание школы.

Мы со Светой не спеша шли, по широким чисто расчищенным дорожкам, и это было тоже непривычно. Даже в Тамбове и Морше сложно было пройти зимой по улицам, люди протаптывали и чистят тропинки сами. Коммунальные службы вроде как существовали, но уборкой в городах давно не заморачивались, я всегда подозревала что главы города экономили на уборке в свою пользу, не переживая об удобствах сограждан. А здесь в Алексеевке было очень чисто, асфальта не было, но я уже знала, что Валерий отсыпал все деревенские дороги гравием и собирался за свой счет со временем и все благоустроить асфальтом и тротуарной плиткой. Говорят, что летом, здесь особенно красиво и даже были какие — то конкурсы за цветочное оформление и чистоту вокруг дома, и местные жители старались, соревновались друг с другом. Так не спеша и все вокруг разглядывая, мы дошли до магазинов. Магазины в глубинке традиционно расположены в центре, и они тоже были необычны, ничем не отличаясь от торговых центров в крупных городах, а уж для такой деревни выглядели невероятно. Просторные яркие двухэтажные здания, с большим ассортиментом, судя по вывескам и рекламе. И даже мы увидели пару симпатичных зданий кофейных и ресторан. Небольшой строгий домик администрации, и вокруг много спешащих и не очень людей. На нас со Светой не обращали внимания, вернее на нашу одежду. Я ведь думала, что все в деревне одеты так же, как и мы. Вернее платья то и платки присутствовали у всех, но расцветки в отличие от наших нарядов у селянок были яркими, а какое буйство расцветок платков, и как их оказываются, умеют завязывать на голове. Мы со Светой только рты открывали от искусств местных фантазерок, а в обычной одежде ходило много народа, и сразу было понятно, что все они приезжие. Так же как и мы, они рассматривали местных жительниц с восторгом и явным интересом

Света вцепилась мне в локоть, — Нужно было переодеться, — горячо зашептала она. — А то мне уже так надоело ходить как клуша, надо чаще сюда выходить в нормальной одежде. — А ты заметила, она меня толкнула в бок, — Сколько тут парней и мужчин симпатичных много.

— Ага, — тут же съехидничала я, — ты видела, как на местных дам смотрят приезжие мужики, в обычной одежде им девушки явно уже надоели.

А увидев много молодых и симпатичных парней и мужчин, я тоже удивилась, это да. В деревенской глубинке, нынче, осталось мало нормальных мужиков, только бабки старые да алкаши, которым некуда податься. С работой туго, а если работа есть платят копейки. Я всегда гордилась нашей деревушкой Баево, где фермер сумел все организовать и работникам платил достойно, но здесь в Алексеевке оказалось не в пример лучше. Мы быстро пробежались по магазинам, удивлялись большому выбору товаров и симпатичным вежливым продавщицам. Все как в большом городе. Да и пока шли, с каждого двора доносилось мычание, блеянье или хрюканье, тоже не типичная причина для деревень. Скотину перестали держать даже в крупных селах и давно. А здесь все, как и должно быть в нормальной деревне, только все непривычно ухоженное. За домами виднелись аккуратные просторные коровники и крытые ярко курятники, аккуратные стожки сена, где то вдалеке грохотала кузня, небольшие трактора сновали по деревне, что то перевозя. Во дворах хорошие машины и чувствуется достаток. И как вишенка на торте, желтый автобус с надписью «дети» на переднем стекле развозящий школьников по домам. Таких, автобусов я в городе — то не видела, хотя слышала об их существовании, а тут вон едет себе по деревне. Мне только и оставалось удивляться организаторским способностям Вала, ведь он и не скрывал, что все, что здесь есть, только благодаря ему. Что скрывать, он сумел поразить мое воображение. Я привыкла, что все окружающие гребут только для себя, мы с Любавой не требующие денег за лечение, всегда выглядели белыми воронами. А тут Вал сам построил на свои деньги деревню, да какую. Причем везде Алексеевка фигурировала как глухая, уже умирающая деревушка. Но это — то меня как раз не удивляло, зачем ему лишняя популярность, мы ведь всегда старались держаться в тени. Уже собираясь обратно, я увидела вдалеке на холме строящуюся церковь и снова удивилась, подумав, как же Вал будет сосуществовать со священством. Ведь не секрет, что православная церковь крайне негативно относится к экстрасенсам и знахарям. Но решила раз Вал не против строительства, значит, найдет выход.

Света без конца дергала меня за руку, и о чем — то спрашивала, но я почти не слушала ее, только кивала и видимо часто невпопад. И она, поняв, что я ее не слушаю, замолчала и пошли обратно мы в тишине, забыв попробовать мороженное. Вернулись мы, когда все наши уже были в лаборатории, Вал удивленно взглянул на нас, но промолчал, думаю, ему уже доложили что мы ходили со Светой в деревню. Я была сегодня рассеянной, все время возвращалась мыслями ко всему увиденному мной, и не слышала, что Вал о чем — то меня спрашивает, очнулась от своих дум, когда он уже дернул меня за руку. В комнате стояла тишина, все ждали с интересом, что же будет, я поняла, что я, что то не так сделала. Но Вал, глянув строго, молча выставил меня, взмахом руки отправил домой, уходя, я услышала вздох разочарования. Мои соученики были явно расстроены, что Вал меня не наказал. Валерий пришел домой через пару часов.

— Ну что ты творишь, милая, нельзя выделяться или ты заболела?

Он был и рассержен и испуган моим поведением.

— Я просто не ожидала, что ты столько на себе тащишь, — сказала я честно. — Посмотрела твою Алексеевку и до сих пор под впечатлением, ты такой молодец, а я себя рядом с тобой чувствую сопливой и никчёмной девчонкой.

— А ты об этом, облегченно вздохнул Вал. — Я уже, о чем только не думал, увидев тебя такой растерянной после прогулки, боялся, что тебя кто обидел или еще что. — Что здесь такого, я давно здесь живу и мне не все равно, что меня окружает, а от государства сюда деньги все равно