Протез предплечья с биоэлектрической кистью, само собой, на мне. Ужасно капризная штука, никак нам с ней не сработаться. Если по уму — то систему распознавания вырабатываемых мною электроимпульсов следовало бы настраивать индивидуально, на компьютерном стенде, и мастера-протезисты прямо об этом говорили, но Виктор Антонович запретил мне куда-либо ездить. (Не возражал, чтобы я собаку выгуливал, и то хорошо!) Так и осталась в памяти микропроцессора типовая настройка. В общем, до того момента, когда я навострюсь удерживать с помощью моей новой конечности мелкие предметы вроде вилки — или, скажем, брать стеклянный бокал, не боясь его раздавить, — было еще далеко; несмотря даже на то, что в искусственных пальцах стояли сенсорные датчики, контролирующие усилие захвата… Ладно. Кто о чем, а калека о протезах.

* * *

…Я тороплюсь. Нужно уйти (уехать) как можно дальше, потому что сигарете осталось гореть — в который раз смотрю на часы — ровно половину срока. Потому что рванет с такой силой, которую я, чего только не взрывавший по молодости, не могу себе представить.

Лучше всего, конечно, было бы отъехать метров на четыреста и наблюдать за происходящим через оптику, но для этого пришлось бы гнать со всей скоростью, взяв собаку на руки. Обязательно кто-нибудь запомнил бы, слишком уж необычное это зрелище — летящая по улицам коляска. Так что сдерживаю себя, сдерживаю изо всех сил.

Винч деликатно трусит рядом, не рвется в стороны, лишь поглядывает с сожалением то на оградку, вдоль которой тянутся трамвайные пути, то на знакомые, многажды помеченные углы зданий. Словно понимает: хозяину нынче не до прогулки… А вот и разрыв в ограде. Привычно сворачиваем и входим на бульвар. И опять я не даю псу воли: тяну его поперек бульвара — на ту сторону, к Большому Харитоньевскому, дальше, дальше, дальше…

Не смог я бросить Винча в обреченном доме. ТЕХ — смог. Запросто. ТЕ — не то, что не люди, даже не животные. Вернее, низшая их форма: простейшие. Патогенная фауна и флора. Что касается пациентов… Никого в палате нет. И субботним, и воскресным вечерами конвейер на втором этаже работал с полной нагрузкой: партия в Швейцарию, партия в Великобританию плюс пакет обычных российских заказов. А новых мотыльков приманить не успели. Так что никого лишнего упыри с собой в могилу не утащат. Невероятно удачный момент.

Могила будет братской…

И опять этот вопрос: правильно ли поступаю?

Да не вопрос это! Я же не могу просто уйти — либо не позволят, либо найдут. Значит, мне надо погибнуть, но так, чтобы остаться в живых. Вот такая хитрая задача. И если уж погибать, то вместе с ними со всеми, как же иначе… После субботнего разговора, когда Неживой уломал-таки свое ублюдище совершить ритуальное жертвоприношение, назвав это абортом, и когда я совершенно четко ухватил в его глазах смертный приговор, вынесенный мне, но вынужденно отсроченный, я понял: пора! А вчера, увидев, какой Елена вернулась из клиники, как она говорила и смотрела (это трудно описать, мысли стынут от омерзения), я решился окончательно…

* * *

…Что это было: мечта? Бред навязчивых состояний? Запал мне в душу тот сон, который я увидел в машине Неживого — в день неудавшегося побега, в день, когда я заключил сделку невесть с кем. Может, я этот сон не просто увидел, может мне его показали ? Не имеет значения. Важно лишь, что появилась цель. А чуть позже, после тщательного обдумывания, в общих чертах сложился и план действий.

Взрывчатки в доме, естественно не было, и раздобыть ее не представлялось возможным. Изготовить самому? Это несложно, если знаешь — как (я знаю; не логарифм, в конце концов); но, во-первых, пока достаешь реактивы, дюжину раз засыпешься. Во-вторых, наварить потребное количество без химического оборудования — это утопия.

А количество в данном деле — если не ключевая проблема, то близка к таковой.

Значит, нужно обойтись без взрывчатки. Нужно и можно.

Вот и стал я потихоньку-помаленьку выезжать на прогулки с собакой, приучая всех к своей блажи. Неожиданно для себя подружился с Винчем, этим удивительным существом с человечьими глазами, обладающим разумом и душою… ладно, замнем. В первый месяц, естественно, я ничего не предпринимал. Неживой наверняка отслеживал, что я делаю во время этих прогулок. Надеюсь, месяца ему хватило, чтобы успокоить свою мнительность… Впрочем, не надеюсь; теперь-то — уверен. Иначе позволил бы он мне довести задуманное до конца? Не смешите мой арбуз! Давно бы уже тормознул — и колясочку мою, и мечту мою!

Во всяком случае, сигаретку точно бы не дал подпалить.

Нет, не зря я заделался собачником. Как иначе я смог бы накопить столько бензина? Целенаправленно разговорился на бульваре с пареньком, который каждый день выгуливал таксу своей бабули, представился ему художником и попросил об услуге. Сестра, говорю, уехала в отпуск, а больше у меня никого нет. В последнее время, говорю, плотно увлекся батиком, это роспись по шелку: шарфики, платочки и все такое. Хорошо продаются. Но, как назло, нигде поблизости нет бензоколонки, так что с бензином — просто беда. Дело в том, что готовое изделие после запаривания стирают в бензине, чтобы удалить остатки резерва… что такое «резерв»? Это вязкая жидкость, которую наносят на ткань, обводя рисунок по контуру. Краска за пределы контура не растекается, вот такая технология. Бензин, кстати, входит и в состав резерва, помимо воска и резинового клея… Короче, парень ни на секунду не усомнился, что я и вправду художник. Я дал денег, пообещав ему, если не обманет, вознаграждение за работу. Сколько надо бензина? Да немного, три-пять литров… На следующий день он притащил мне заполненную пятилитровую канистрочку. И началась работа! Пять литров художнику (мне) требовались ежедневно, а парень был не дурак подхалтурить, тем более, я не скупился. Встречались мы на бульваре — в условленное время. Канистры я прятал в коляску, в «багажное отделение» под сиденьем. Потому и заказывал так немного, что емкости б О льшего объема туда не помещались. Возвращался с гулянья как ни в чем не бывало, пронося под задницей кусочки будущей бомбы…

За двадцать дней — сто литров бензина. Круто.

По ночам я поднимал канистры на чердак (в доме, кроме подвала, есть и чердак): там они копились, там ждали своего часа.

Вообще же, готовился я по всем возможным линиям. Я должен был погибнуть вместе с домом — и чтоб никаких вам сомнений! Помочь мне в этом, как ни странно, мог Стрептоцид, отличник и президентский стипендиат. Они думали, я раскрошил их дружка и сжег… вот еще! Такими драгоценностями не разбрасываются. Стрептоцид все это время хранился у меня в морозильнике, пребывая в состоянии глубокой заморозки. Я лишь отнял у него обе ноги и левую руку — в точности то же самое, что проделали со мной. Заказал по Интернету второй комплект протезов: стандартных, готовых. На основе биометаллических модулей, как и мои настоящие. Заказал вторую искусственную руку. А сегодня ночью выложил Стрептоцида оттаивать… В общем, когда развалины особняка будут разбирать, — найдут сгоревшие останки. Мои.

Более того, я и второй коляской запасся! Купил через те же интернет-магазины. Виктор Антоныч, по моим прикидкам, не должен про нее знать: товар доставили в его отсутствие, а в подвал ко мне он уже с полмесяца не заходил. И про запасные протезы не должен бы знать… все это слабое звено, конечно. Остается только надеяться и молиться. Касательно Ленки с Вадиком, то они принципиально не обращали внимания, что там за ортопедические гадости инвалид к себе в нору таскает, брезгливо воротили носы.