Вдовствующая императрица исповедовала буддизм, даже одежда на ней пропиталась сандаловыми благовониями. Об этой реликвии она грезила не один год и, разумеется, получив желаемое, не забыла человека, который помог ей в этом.

– А где же эта старшая наложница Налань, которая подарила мне пагоду с шарирой?

– Старшая наложница Шу, – повернулась благородная супруга Хуэй. – Подойди.

Налань Чуньсюэ поспешила подойти к вдовствующей императрице:

– Приветствую ваше величество!

Та смерила наложницу оценивающим взглядом. Поскольку девушка казалась благопристойной и добродетельной, да еще и немного напоминала императрицу, то смогла понравиться пожилой женщине. А реликвия, преподнесенная в подарок, добавляла очарования. Вдовствующая императрица довольно кивнула:

– Ты сумела разыскать драгоценную шариру. Это значит, что ты связана с самим Буддой. Вот уж не ожидала только, что ты окажешься такой прелестной. Давай же, подойди ко мне.

– Да, госпожа. – Налань Чуньсюэ послушно сделала, как велят, и подошла, чтобы поддержать ее под другую руку. Когда они дошли до развилки, то старшая наложница Шу как бы невзначай потянула пожилую даму вправо:

– Ваше величество, впереди павильон Яньхуэй, а перед ним растут пионы. Сейчас они уже в полном цвету, почему бы нам не полюбоваться ими?

Следившая за ее словами и движениями Вэй Инло все больше убеждалась в своих подозрениях.

Все казалось чересчур наигранным и спланированным…

– А-а-а-а-а-а-а-а! – раздался внезапно крик.

Инло подняла голову и заметила, как с верхнего этажа павильона стрелой вниз летит служанка. Раздался глухой удар, а сама несчастная затерялась среди пионов.

– Чжилань! – почти в тот же момент раздался крик благородной супруги Хуэй. – Сходи посмотри!

– Слушаюсь! – Чжилань стремительно рванула вперед. Инло, едва завидев это, тотчас бросилась следом, попутно велев Минъюй задержать ее.

К месту событий они подоспели почти в одно время. На земле среди зарослей пионов лежала девушка. Инло подошла к ней, наклонилась, чтобы проверить, жива ли та, и резко отшатнулась. Сверху выглядывали две служанки, на их лицах читалась паника, они переговаривались меж собой. Голоса их были настолько тихие, что различить можно было лишь отдельные слова вроде «императрица», «облачилась» и другие.

Вблизи уже слышались недовольные крики тетушки Лю, личной помощницы вдовствующей императрицы:

– Скорее! Быстрее все туда! Нужно проверить, что там случилось!

Чжилань насилу оттолкнула вцепившуюся в нее Минъюй:

– Дело серьезное. Даже если и задержите меня, это не поможет!

Вэй Инло смотрела на мертвую служанку, поджав губы.

Огромная процессия прибыла к павильону Яньхуэй.

– Ваше величество, смотрите! – тут же сказала Налань Чуньсюэ.

Все посмотрели на лежащую на земле служанку, лицо ее было закрыто платком.

– Что здесь произошло? – с посеревшим лицом спросила вдовствующая императрица.

– Ваше величество, эта девушка разбилась насмерть. Ее лицо сильно обезображено, поэтому я накрыла ее платком, чтобы не испугать вас, – не теряя самообладания, ответила Вэй Инло. – Причину ее падения я еще не успела выяснить.

Тетушка Лю строго глянула на двух служанок, подоспевших с верхнего этажа:

– Вы служите в этом павильоне?

Одна из них, собравшись с духом, ответила:

– Мы втроем служим в павильоне Яньхуэй. Мы дурачились, никто и подумать не мог, что она вдруг оступится и упадет. Все так неожиданно случилось. Мы даже поймать ее не успели…

Вдовствующая императрица, резко прервав девушку, холодно произнесла:

– Речь идет о человеческой жизни! Что значит «дурачились»? Не слишком ли это для детских забав?

Налань Чуньсюэ кинула на служанок многозначительный взгляд:

– Ее величество имеет в виду, что вы должны были хорошенько выполнять свою работу, а не забавляться. Быстро сознавайтесь, что на самом деле произошло?

Девушка поняла ее намек:

– Ваше величество, умоляю простить нас. В последние дни во дворце у всех на слуху одна забава – «перевоплощение». Служанки наряжаются, превращаясь в знаменитых красавиц древности. Мы и сами иногда так играем. Откуда нам было знать, что наша забава выльется в такую беду?

– Верно, ваше величество, – закивала вторая служанка. – Мы же не нарочно! Умоляю, госпожа. Простите нас!

Императрица слегка изменилась в лице. Эрцин бросила на нее тревожный взгляд, не смея вымолвить ни слова.

– Что еще за «перевоплощение»? – с сомнением протянула матушка государя.

Служанка, скосив взгляд на императрицу Фуча, ответила:

– Это, это из дворца Чанчунь пошло. Ее величество…

– Госпожа, – внезапно вмешалась Вэй Инло. – Осмелюсь предположить, что эта служанка играла захмелевшую Ян Юйхуань и неосторожно сорвалась вниз. Вероятнее всего, она, как и многие другие, была очень тронута пьесой «Опьянение наложницы», которую исполняла благородная супруга Хуэй[112]!

– «Опьянение наложницы»? – разгневалась вдовствующая императрица. – Благородная супруга Хуэй, ты исполняешь подобное во дворце?

Та тут же накинулась на Вэй Инло:

– Мерзавка! Что за чушь ты городишь? Когда это я велела остальным подражать мне?

Вэй Инло слегка улыбнулась, смиренно опустила голову и ответила:

– Госпожа, вам, разумеется, и рта открывать не нужно, достаточно показать своим примером. Каждый день из дворца Чусю разливаются трели хуциня, и постоянно слышатся звуки пьес – сегодня исполняли «Дворец вечной жизни»[113], а завтра наверняка будет «Прощание всемогущего Бавана[114] с любимой»… Но «Опьянение наложницы» вне всяких похвал. Госпожа так красиво поет, так изящно танцует, неудивительно, что она снискала горячую любовь государя! Служанки позавидовали ей, вот и начали подражать в надежде, что его величество и на них обратит свой взор. Дело-то обычное. Минъюй, скажи ведь?

Та поспешила ответить:

– Ваше величество, да, все так и есть! Вчера я видела, как девушки подражали Юй Цзи[115]!

Вэй Инло обратилась к благородной супруге Хуэй:

– Госпожа, простите мою дерзость, но «Прощание всемогущего Бавана с любимой» сулит дурное предзнаменование. Думается мне, что «Опьянение наложницы» куда лучше!

– Сразу видно, что ты неуч! – начала притворно поучать ее Минъюй. – С чего взяла, что «Опьянение наложницы» лучше? Достаточно вспомнить, чем закончилась история Ян Юйхуань. А вскоре и вся страна погрузилась в хаос из-за мятежа Ань Лушаня[116].

У вдовствующей императрицы уже лицо посинело от гнева, она молча впилась взглядом в благородную супругу Хуэй, отчего та мелко задрожала в испуге.

– Эта игра с переодеванием явно из дворца Чанчунь пошла! – не выдержала Налань Чуньсюэ. – Как же вышло, что теперь благородная супруга Хуэй виновата? Вэй Инло! Разве можно так клеветать на госпожу?

– Но ведь ее величество не исполняла «Опьянение наложницы», да и в Ян Юйхуань не рядилась. Ее-то в чем обвинять? – произнесла Вэй Инло с непроницаемым лицом. – На подмостках во дворце Чусю каждый день что-нибудь да исполняют! Все это слышат!

Матушка императора нетерпеливо махнула рукой и сказала:

– А ну, тихо! Императрица, ответь, откуда же пошла эта забава с переодеванием?

– Ваше величество, я… – нерешительно начала императрица.

Вэй