процесс, в котором первоначальные рудиментарные чувства дифференцируются: одни из них становятся интенсивнее и обогащаются, а другие подавляются.

Первоначальные чувства могут изменяться под влиянием мысли. Данное теоретическое построение предполагает, что на ранних стадиях процесса формирования эмоции бегство/страх и агрессия/гнев скорее выступают в смешанном виде, нежели в четко дифференцированном состоянии. Однако когда людей просят сообщать об их чувствах в определенных эмоциональных ситуациях или когда их физиологические и мышечные реакции фиксируются в состоянии эмоционального возбуждения, выявляются значительные различия между основными негативными эмоциональными состояниями, такими, как гнев, страх и печаль (Ekman, Levenson & Friesen, 1983; Izard, 1977; Schwartz, Weinberger & Singer, 1981; Sirota, Schwartz & Kristeller, 1987). Противоречит ли это настоящей теории? Я думаю, нет. Согласно нашей формулировке, когниции (мысли, атрибуции и воспоминания) могут вступать в действие по возбуждении эмоциональных реакций и существенно повлиять на последующие телесные изменения, моторные реакции и эмоциональные переживания. Относительно рудиментарные эмоциональные состояния и телесные реакции ранних стадий обогащаются, дифференцируются, интенсифицируются или подавляются. Мое предположение заключается в том, что последовательность изменений – от негативного аффекта к страху, гневу и, может быть, к еще некоторым негативным эмоциям, таким, как ревность или презрение, – облегчается соответствующими мыслями и воспоминаниями.

Гнев сопутствует агрессивным побуждениям. Концепция гнева как переживания, которое развивается и формируется из осознания человеком ассоциированных с агрессией физиологических изменений, экспрессивно-моторных реакций, а также идей и воспоминаний, имеет важное следствие. Оно состоит в том, что подстрекательство к агрессии порождается внутренней, связанной с агрессией стимуляцией, по при этом оно развивается скорее параллельно эмоциональному переживанию, нежели порождается чувством гнева. Говоря проще, гнев сопровождает, но не порождает эмоциональную агрессию.

Сетевая модель эмоций

В предлагаемой мной теоретической модели каждую эмоцию можно представить как сеть, в которой различные компоненты ассоциативно связаны. Каждое эмоциональное состояние представляет собой некую совокупность специфических ощущений, экспрессивно-моторных реакций, мыслей и воспоминаний, которые тесно связаны между собой. В силу этой взаимосвязи активирование любого из компонентов имеет тенденцию активировать другие составляющие сети пропорционально степени их ассоциированности.

Сетевая модель предполагает также и другие следствия. Во-первых, из нее следует, что когда у нас появляются агрессивные мысли и связанные с агрессией воспоминания, то возникают также ассоциированные с агрессией ощущения и физиологические реакции, то есть мы с большей вероятностью будем переживать чувство гнева. Мы можем прийти в состояние гнева, не только вспоминая причиненные нам обиды, но и мысленно вновь и вновь проигрывая, каким образом нам следовало бы проучить тех, кто поступил с нами дурно. Связанные с насилием мысли и действия активируют агрессивные идеи и чувство гнева. Как мы увидим далее, существует достаточно много данных, свидетельствующих в пользу предлагаемой здесь концепции.

Эта модель предполагает и то, что неприятные события, не имеющие явной связи с агрессией, также могут активировать враждебные мысли и чувства. Вспомним, что негативный аффект – неприятное чувство, продуцированное аверсивным событием, – ассоциативно связан с имеющими отношение к агрессии мыслями и воспоминаниями. Существуют данные, свидетельствующие о том, что у нас возникает необычайно много враждебных мыслей, когда мы оказываемся в условиях физического дискомфорта.

В одном из экспериментов испытуемых просили написать рассказ на определенную эмоциональную тему. При этом одни из них находились в помещении с ненормально высокой температурой воздуха, в то время как другие выполняли это задание в приятных комфортных условиях с нормальной температурой. В рассказах испытуемых, выполнявших задание в условиях чрезмерно высокой температуры, содержалось больше агрессивных мыслей, нежели в рассказах испытуемых контрольной группы, работавших в комфортных условиях. Подобным же образом в исследовании, проведенном в моей лаборатории, когда испытуемых просили воображать определенного вида эмоциональную ситуацию, те из них, кто находился в условиях физического дискомфорта, чаще выражали идеи, связанные с гневом, досадой и враждебностью, сравнительно с выполнявшими это задание в более комфортных условиях (см.: Rule, Taylor & Dobbs, 1987; Berkowitz, 1989,1990). В обоих исследованиях физический дискомфорт активировал идеи агрессивного и враждебного характера.

Гнев часто сопровождает другие негативные эмоции

Даже и после ознакомления с результатами исследований у читателя еще могут оставаться серьезные сомнения, особенно в связи с моей рабочей гипотезой о психологической эквивалентности всех негативных аффектов (при условии неизменной интенсивности). Прочитав, что фактически любой вид негативного аффекта имеет тенденцию активизировать агрессивные побуждения и рудиментарное переживание гнева, прежде чем субъект успевает хорошо осмыслить происходящее, некоторые заявят: «Этого не может быть. Человек не будет сердиться и не будет агрессивным, когда он печален или находится в подавленном настроении». И все же, вопреки тому, что думают многие люди, печаль и депрессия, несомненно, могут порождать чувство гнева, враждебные мысли и агрессивные тенденции.

Гнев часто сосуществует с другими негативными эмоциями

Одним из свидетельств в пользу этого утверждения может служить та степень, до которой эмоциональные переживания часто оказываются смесью различных чувств. Когда людей просят описать, как они чувствуют себя в определенных неприятных ситуациях, они часто сообщают о смешанных переживаниях, в которых присутствуют и гнев, и другие негативные состояния. Похоже, неприятные события генерируют гнев так же, как и более ожидаемые эмоциональные состояния. В одном из исследований участники эксперимента в течение недели оценивали свои чувства во время эмоциональных эпизодов. По отчетам респондентов, по крайней мере некоторые из эмоциональных инцидентов возбуждали у них одновременно как страх, так и гнев. Участники исследования, конечно, чувствовали обычно некоторый испуг в угрожающей ситуации, но многие из них говорили, что они испытывали также и гнев (Diener & Iran-Nejad, 1986).

Эксперимент проводился по образцу оригинального эксперимента Берковица – Лепажа. Испытуемый имел возможность наносить своему предполагаемому партнеру от одного до десяти ударов электрическим током, используя телеграфный ключ. На столе кроме телеграфного ключа он видел винтовку и револьвер, которые, как ему сказали, были оставлены другим экспериментатором, проводящим другое исследование. Эксперимент показал, что осознание испытуемыми интереса экспериментатора к их реакциям на оружие вело к уменьшению, а не к увеличению числа ударов, наносимых мнимому партнеру.

Прискорбные события часто продуцируют как печаль, так и гнев.

«Ода, – произнес Дэлглиш. – Вы можете чувствовать гнев и огорчение одновременно. Это самая обычная реакция» (James, 1989, р. 381).

Еще более впечатляющим, чем факт сосуществования гнева и страха, является та степень, до которой люди могут испытывать гнев, будучи опечалены несчастливыми обстоятельствами. В своей известной книге «Эмоции человека» (Human Emotions) Кэрролл Изард (Carroll Izard) отмечает часто наблюдаемое слияние гнева и печали. По словам этого автора, – что вполне соответствует приведенному выше наблюдению детектива Адама Дэлглиша, персонажа из произведения П. Д. Джеймса, – люди, страдающие от потери любимого человека, часто описывают