Но, расположившись на мягкой подстилке и завернувшись в свой плащ, он тщетно мечтал забыться сном на несколько часов: сквозь сомкнутые веки его глаз золото долины прельщало его своим обольстительным блеском и не давало ему заснуть. Вдруг в его мозгу молнией сверкнула пугающая мысль, заставившая его вздрогнуть: а что, если Ороче где-нибудь подстерегает его и только ждет удобной минуты, когда он забудется сном, чтобы неожиданно напасть и отделаться от него?!

Вскочив с ложа, бандит внимательно осмотрелся кругом, но всюду было тихо и безмолвно, только ветер пустыни тянул свою заунывную песню в ущельях темных скал.

— А! — воскликнул Бараха, снова укладываясь на прежнее место, — Ороче подождет меня минут пять, затем… затем отправится…

На этом Бараха внезапно прервал свои размышления: до его слуха явственно донеслось конское ржание.

«Ого! — подумал он. — Уж не остался ли в горах Ороче, чтобы избавиться от надобности ждать меня там до второго пришествия Христова?!» И, проворно взнуздав коня, Бараха вскочил в седло, держа наготове заряженный карабин.

Не успел он проехать нескольких сотен футов, как его взору представилось зрелище настолько же неожиданное, насколько и внушающее опасения.

Он выехал на довольно широкий естественный мост, перекинутый природой через один из рукавов реки, который пробил себе путь сквозь главную цепь Туманных гор.

Проток этот, не особенно широкий и не отличавшийся большой глубиной, исчезал на мгновение под скалистым сводом моста и затем, пройдя значительное пространство под землей, впадал в озеро близ Золотой долины.

Пирога из березовой коры, в которой сидели двое мужчин, неслась вниз по течению, и в тот момент, когда наш искатель приключений заметил ее, уже скрывалась под темным сводом моста, так что гребцы вряд ли заметили всадника.

Бараха успел, однако, разглядеть странный наряд двух незнакомцев, которым суждено вскоре играть в этой истории весьма видную и притом трагическую роль.

Едва успели скрыться из виду странные пассажиры пироги, как новые страхи и опасения овладели злополучным искателем золота.

Встревоженный конским ржанием, донесшимся до него, Бараха озирался вокруг, желая предупредить грозившую ему опасность, и был прав: из тумана, заволакивавшего ближайшее ущелье, появилась фигура человека с винтовкой в руках, направлявшегося прямо к нему. Человека этого он узнал сразу: то был Ороче собственной персоной!

Бараха мигом соскочил с коня, увидев, что Ороче вскинул винтовку, и тут раздался громкий взрыв хохота, сопровожденный следующими словами его приятеля:

— Клянусь Богом, сеньор Бараха, вы издали так походите на Кучильо, что я чуть было не сделал роковой ошибки, ошибки, о которой я сожалел бы…

— До второго пришествия Христова! — иронически подхватил Бараха.

— Даже, быть может, и после того! Но теперь, раз уж мы вновь оказались в дружеской компании, то не лучше ли нам отложить в сторону наше оружие?!

— Охотно! — отозвался Бараха, точно так же, как и его приятель, не имевший ни малейшей охоты вступать в опасный поединок: он имел в виду возможность отделаться от своего друга где-нибудь из засады, заманив его в западню, или же захватить врасплох, не подставляя понапрасну собственного лба под выстрел.

И вот оба они, закинув ружья за спину, приблизились друг к другу, сохраняя тем не менее положение вооруженного мира.

— Ну кто мог ожидать, что вы здесь?! — воскликнул Ороче.

— А вы-то? Ведь и вы, кажется, намеревались направиться к месту свидания?

— Да, но горный воздух так полезен мне, что я немного задержался! — бесстыдно заявил Ороче.

— А мне внезапное головокружение и дурнота помешали продолжать путь. Я чертовски подвержен головокружениям! — жалостливым тоном сказал Бараха.

После этого оба достойных приятеля принялись уверять друг друга в своей безграничной преданности и расположении. Затем Бараха сообщил о странной встрече с незнакомцами, ехавшими в челноке.

— Вы видите, что наши интересы теперь более чем когда-либо требуют, чтобы мы оставались вместе. Поедем в лагерь вдвоем, а впоследствии никто не помешает вам вернуться сюда, чтобы пользоваться прекрасным горным воздухом, который так полезен вам!

— А теперь вы уже не чувствуете более головокружения или дурноты?

— Нет, это было, вероятно, с горя, что мы расстались с вами!

— В таком случае, с Богом, в путь!

Но тут новый непредвиденный случай задержал двух хитрецов. От места их встречи шла вверх узенькая тропа, проложенная, вероятно, дикими козами. Следуя по ней, нетрудно было пробраться совершенно незаметно между скалами позади пирамидального холма и вернуться в долину вне досягаемости выстрелов Красного Карабина и Хосе.

— Изберем эту тропинку! — проговорил Ороче. — Чего нам медлить долее? Будьте добры, укажите мне путь, я последую за вами!

— Нет, я, конечно же, не сделаю этого! — учтиво возразил Бараха. — Я слишком хорошо воспитан для этого и прекрасно понимаю требования вежливости, дорогой сеньор!

— О! — воскликнул в свою очередь Ороче. — К чему такие церемонии между добрыми друзьями?!

— К тому же моя лошадь пуглива, а я близорук и не могу служить проводником. Клянусь честью, вы окажете мне громадную услугу, если поедете вперед, поскольку тропинка слишком узка, чтобы по ней возможно было ехать двум всадникам в ряд!

— Ну, полно, будьте откровенны, сознайтесь, сеньор, что вы не имеете ни малейшей охоты возвращаться в лагерь даже и вдвоем!

— Так же как и вы, сеньор!

— Вы бы желали, конечно, отправить меня ко всем чертям, сеньор Ороче?

— Да и вы, кажется, желаете того же, любезный сеньор Бараха?

Бараха смерил своего собеседника ироническим взглядом.

— Не отпирайтесь, сеньор Ороче, — сказал он, — вы только для того хотели заставить меня ехать впереди, чтобы всадить мне в затылок пулю из своего карабина!

— Господи! Ну как у вас поворачивается язык, как вы можете говорить такие вещи! — воскликнул Ороче с отлично сыгранным негодованием. — Какие у вас основания для этого?

— Основания?! Да мое собственное желание избавиться от вас!

— Ваша откровенность невольно вызывает и меня на откровенность! — проговорил длинноволосый гамбузино. — Действительно, я осмелился питать подобную мысль, но затем я рассудил, что, убив вас, буду еще более бессилен в борьбе против этого проклятого канадца, и потому отказываюсь от своего первого намерения!

— И я также! — отозвался Бараха.

— Итак, сыграем в открытую, — продолжал Ороче. — Не станем возвращаться в лагерь, а засядем здесь, в засаде, и я уверен, что в эту же ночь нам, наверное, представится какой-нибудь случай отделаться от незваных пришельцев, когда они заснут. Что же касается дона Эстебана и Диаса, то мы — увы! имеем достаточно оснований думать, что преждевременная смерть положила конец их дальнейшей карьере! Следовательно, оставшись лишь вдвоем, мы без обиды сумеем поделить между собою сокровища Золотой долины, не имея при этом надобности вцепляться друг другу в горло. Такие богачи, какими мы станем, должны, наоборот, заботиться только о том, как бы продлить свою жизнь. И вот, в доказательство моей искренности, я поеду вперед.