Но прежде чем Черчилль собрался ответить, Китченер пришел к нему лично. «Не можем ли мы, например, устроить демонстрацию силы в Дарданеллах?» – спросил он. Черчилль ответил, что исключительно морская операция будет неэффективна. Совместные действия сухопутных и морских сил – другое дело. Китченер вернулся в Военный совет проконсультироваться со своими советниками. Те упрямо стояли на том, что для подобной операции нет резервов. «В ближайшие месяцы мы не будем готовы ни к чему серьезному, – сказал Китченер Черчиллю. – Единственным местом, где демонстрация может произвести эффект на востоке, являются Дарданеллы, особенно если одновременно распространить информацию, что под угрозой Константинополь».

Черчилль созвал своих советников, чтобы обсудить перспективу демонстрации силы в Дарданеллах. Все, в том числе и он сам, сомневались в эффективности исключительно морской атаки. Но так или иначе подобного рода атака требовала задействовать старые линкоры, ненужные на Северном море. Черчилль послал телеграмму адмиралу Кардену, чьи корабли к этому времени блокировали Дарданелльский пролив. «Считаете ли вы осуществимым форсирование Дарданелл исключительно силами флота? Предполагается использование старых линкоров, оснащенных противоминными буферами, тральщиков. Результат может оправдать потери. Сообщите ваше мнение».

Черчилль считал, как и месяцем ранее, что главным вкладом флота в победу может стать захват одного из островов в Северном море у побережья Германии. Раньше он предлагал Зильт, теперь – Боркум. 3 января, ожидая ответа Кардена по поводу Дарданелл, он предложил провести эту операцию в марте или апреле. Он писал Фишеру: «Боркум – ключ ко всем действиям на Севере: оборонительным – против налетов или вторжения, наступательным – для блокады противника, захвата Ольденбурга или Шлезвиг-Гольштейна. Для захвата острова придется выделить пехотную дивизию. Что касается вторжения в Турцию, я бы не пожалел и ста тысяч из-за огромного политического эффекта на Балканах. Но Германия – главный враг, и неправильно искать более дешевые победы и более легких противников».

Фишеру был ближе турецкий сценарий, и он пытался заручиться поддержкой Бальфура. «Овладение Константинополем и обеспечение поставок пшеницы с Черного моря настолько радужная перспектива, – написал он 4 января, – что я считаю план полковника Хенки по операции в Турции необходимым и неотложным». На следующий день адмирал Карден ответил на вопрос о возможности морской операции в Дарданеллах. К всеобщему удивлению, его ответ был кратким и положительным. «В отношении вашей телеграммы от 3-го, – написал он, – полагаю, что Дарданеллы можно взять, но не стремительным наскоком. Они могут быть взяты только в ходе широкой операции с участием большого количества кораблей».

Днем собрался Военный совет. Черчилль по-прежнему хотел реализовать свой план действий на Северном море. После совещания Асквит направил Венеции краткий отчет о предложенных планах: «Черчилль выступает за захват Боркума и высадку десанта у Кильского канала. Ллойд Джордж – за высадку в Салониках или на далматинском побережье Австро-Венгрии, Ф. Э. Смит прислал план высадки британских войск на турецком побережье у Смирны, Китченер ратует за Галлиполи и Константинополь».

Откликаясь на просьбу русских, Китченер призывал коллег по Военному совету провести демонстрацию силы у Дарданелл. Черчилль прочитал им телеграмму Кардена, который считал возможным провести атаку на Дарданеллы силами флота. Это позволяло британским боевым кораблям попасть в Константинополь. Вернувшись в Адмиралтейство, он понял, что его главные военные советники разделяют точку зрения Кардена: желаемый результат может дать систематический обстрел турецких фортов корабельной артиллерией. «Ваше мнение совпадает с мнением высшего руководства, – телеграфировал Черчилль Кардену 6 января. – Телеграфируйте подробно, чего можно достигнуть в ходе развернутой операции, какие силы потребуются и как вы намерены их использовать».

План атаки Дарданелл с моря перешел в стадию разработки. Но Черчилль все еще считал свой план по Северному морю эффективным и 7 января изложил его в деталях на Военном совете. Фишер поддержал его, заявив, что флот через три месяца будет готов осуществить захват Боркума. Китченер согласился выделить дивизию для десантирования. «У. продавливает свой план приобретения базы на Боркуме, – писал Асквит. – Серьезное дело, и до конца марта следует провести необходимые приготовления. Мы разрешили ему этим заняться».

На Западном фронте условия окопной войны в течение зимы ухудшались. Хенки предложил создать машину, способную преодолевать окопы. Черчилль чрезвычайно воодушевился. 5 января он написал Асквиту: «Весьма несложно в ближайшее время оснастить некоторое количество паровых тягачей небольшими пуленепробиваемыми кабинами, в которых разместятся водитель и пулеметчики. Гусеничная система позволит с легкостью преодолевать траншеи, а машина своим весом способна смять проволочные заграждения. Сорок или пятьдесят таких машин, тайно подготовленных и доставленных на позиции, помогут провести успешное наступление под пулеметным огнем и гранатами. Они могут создать множество points d’appui[23] для пехоты, которая будет сосредоточиваться вокруг них. Затем они двинутся дальше и атакуют вторую линию обороны».

Черчилль хотел, чтобы Асквит санкционировал необходимые расходы. «Стоимость будет невелика, – написал он. – Если эксперимент не оправдает себя, что за беда? Гораздо предусмотрительнее было бы начать делать нечто подобное пару месяцев назад, но сейчас это просто необходимо». Асквит переправил письмо Черчилля Китченеру, который распорядился провести необходимые проектно-конструкторские разработки. Это не удовлетворило Черчилля, который почувствовал, что армейское командование не вполне уверено в необходимости создания такой машины и в ее эффективности в полевых условиях.

Тем временем в окопах продолжала сохраняться патовая ситуация. Войска несли тяжелые потери. Через два дня после предложения создать машину, которой суждено будет стать новым оружием войны – танком, Черчилль снова писал Асквиту о положении на Западном фронте: «Почему мы не можем находиться в более комфортных условиях, даже если ради этого придется уступить несколько миль? Наши войска загнивают». На следующий день Ллойд Джордж выступил за проведение десантной операции на Адриатическом побережье Австро-Венгрии. Китченер был против, заявив, что наиболее подходящая цель для любых военных операций – Дарданеллы, поскольку наступление там можно провести совместно с флотом. «В случае успеха, – сказал он, – это восстановит сообщение с Россией, решит ближневосточный вопрос, привлечет Грецию и, возможно, Болгарию и Румынию, откроет путь кораблям с пшеницей, запертым ныне в Черном море».

Предложение Китченера о проведении совместной сухопутной и морской операции в Дарданеллах поддержал Хенки. «Успех в Дарданеллах, – сказал он, – откроет Дунай армии, которая двинется в глубину Австрии, и позволит укрепить наше морское могущество в центре Европы». Черчилль же по-прежнему активно отстаивал свою балтийскую идею, акцентировав внимание на том, что «ее реализация может побудить Данию вступить в войну на стороне Антанты. Таким образом, Британия получит военно-морские базы в Северном море без необходимости сражаться за них, а британская армия сможет двинуться с территории Бельгии в центральные промышленные районы Германии. В этом случае наши возможности на севере будут исчерпаны, – писал он сэру Джону Френчу, – и тогда я начну смотреть на юг Европы как на цель для наших военных сил».