– Ну давай, Спарта, давай, я тебе не Рим! Хочешь увидеть мою кровь? А своей умыться? – Бьярни уже готов был сорваться, и спартанец тоже почти кипел.

– Назови свое имя, светлый.

– Бьярни Сноррисон. Я его на твоем лбу вырежу!

– Сын Снорри из Северного домена? – уточнил темный.

– Да. – Бьярни уже буквально рычал.

– Тогда обещаю тебе похороны с почестями ради твоего отца.

– Ты о них распорядиться не сможешь! Тебя закопают раньше!

– Стоп. – Хансер наконец-то подал голос. – Бьярни, повеселился – хватит.

– Какой хватит?! Я ему руки-ноги повырываю!

– Кто там избрал меня вождем? – спокойно поинтересовался Хансер.

И Бьярни сник. Спартанец удивленно приподнял бровь.

– А ты кто?

– Хансер мое имя.

– Так вот ты какой, грозный Хансер.

– Обычно в ответ называют свое имя, – заметил Хансер.

– Леонид. Назван в честь древнего… Впрочем, Светлая сторона образованием не блещет – не оцените.

– Ах ты!!! – опять вскинулся наш берсерк.

– Спокойно, Бьярни. Разве он не прав? Разве кто-нибудь из нас слышал о Леониде, царе Спарты, и о его трехстах воинах? Разве слово «Фермопилы» для нас не пустой звук? Так стоит ли обижаться на правду?

Спартанец расхохотался, совсем не сдерживаясь.

– А ты мне начинаешь нравиться, бьющий один раз. Если ты еще ответишь, как ты собрался выводить своих людей из этой западни…

– Очень просто. Ты вождь этого войска?

– Да, я, в какой-то мере.

– Я сражался на твоей стороне, следовательно, пусть временный, но союзник.

– Ну, допустим… – спокойно ответил Леонид, и вдруг глаза его поползли на лоб: – Ну, скажи это, не разочаруй меня!

– Право Дайх-ша.

– Отлично! Превосходно! Объясни одно: от кого ты о нем услышал?

– Лин-Ке-Тор. Он ведь рос в Изумрудном домене. Он же и рассказал, что, если между союзниками возникают разногласия, они могут решаться в поединке вождей. Люди проигравшего могут спокойно уйти, как и люди победителя, и нападать на них – значит вызвать на себя гнев остальных доменов.

– Все точно. Ты удивительное явление природы, плутонец. Только не думай, что несущий спокойствие и тупица – это одно и то же. Ты специально дал Бьярни провоцировать меня – наблюдал за реакцией. И что ты понял?

– Что ты из тех, которые не вынимают меч, если не собираются развоплотить. Таким был Лин-Ке-Тор. Думаю, с поправкой на Темную сторону, слово «развоплотить» можно заменить на «убить».

– Ты прав.

– Конечно, даже в самые горячие моменты рука твоя не дернулась к мечу. А такие воины следуют определенному кодексу чести.

– Ты прав, я дерусь только с теми, кто может мне оказать достойное сопротивление. А ты для меня загадка. Я видел рисковых сотрясающих Вселенную, даже рисковых познавших таинства, но рисковый плутонец – такого не бывает. Вы действуете первыми, только если уверены в результате. И ты бросил мне вызов в надежде, что я откажусь, потому как в бою против меня у тебя шансов нет. Только ты не подумал, что я все же решу наказать тебя за наглость? Хочешь спасти своих людей ценой своей жизни?

– Я предложил то, что предложил, – тебе решать.

– А ты не прост, Хансер, не прост. Не похож на обычных плутонцев.

– Ты для спартанца тоже больно говорлив.

– Есть такой грешок, – хмыкнул Леонид. – Так, слушайте все, эти зеленые уже кто угодно, только не светлые доменовцы. А раз так, я вступаю во временный союз с ними до тех пор, пока я или Хансер не посчитает нужным его разорвать. Они находятся под моим покровительством! Любой, кто поднимет руку на них, поднимает руку на меня.

– Ну уж нет!

Крик вырвался у молодого кельта. Возница, повинуясь его жесту, бросил колесницу прямиком на зеленых. Стальная полоса двуручного меча сверкнула в замахе. Хорошо обученные воины брызнули в разные стороны, выхватывая стрелы из колчанов. Кельт целился в Хансера. Он не ждал от плутонца прыти настоящего марсианина. Леонид спокойно выхватил нож и метнул в спину кельту. Тело упало. Все замерли.

– Еще есть желающие попробовать? – спокойно спросил спартанец. Желающих не оказалось.

– Он его убил, – пробормотала Аркадия.

– Убил. За оскорбление, тем более такое, только смерть и положена. Ну, Хмельной домен, кто-то считает, что я не прав?

Никто так не считал. А если и считал, то помалкивал. Я подошел к убитому. Он лежал лицом вверх – молодым таким лицом, еще и усы не прорезались. Я знал таких: спешат повзрослеть, в пятнадцать лет уже на Марсе, а в двадцать – в строю. Детство еще где-то играет, а в смерть как в явление природы просто не верится.

Низшие в клетчатых юбках подошли, мрачно глянули на меня, оттерли плечами, подняли тело. Ни у кого не вырвалось даже бранного слова. Спартанцы бдительно следили, и теперь я не сомневался: сверкни где нож – и багряные врежутся в толпу, сея смерть щедрой рукой.

– Мир и согласие, – проворчал я.

Нет, о том, что темные грызутся между собой, я знал поболее других. Но один взгляд изнутри их общества открыл мне такие бездны… А почему, собственно, бездны? Леонид по крайней мере честно предупредил, что будет с тем, кто выпустит стрелу или обнажит меч. Он даже не за нас заступался, а исполнял слово.

– Ну чего застыл столбом, маркиз? – услышал я его насмешливый голос. – Пойдем, страшный вурдалак зовет вас всех в гости. Или труп высшего впервые видишь?

– Видел, и побольше твоего, – огрызнулся я.

– Верю, – не стал спорить он.

В тот миг я не обратил внимания, что мой титул для Леонида не секрет.

Темные разбили лагерь, недалеко отходя от поля боя. Низшие Сапфирного и Хмельного доменов разбирали трупы, закапывали павших светлых. Спартанцы забрали своих и больше в этой неприятной работе участия не принимали. И никто их за это не упрекнул.

Походный лагерь темных. Кстати, сегодня они приняли бой в полностью невыгодных для себя условиях. Солнце слепило их глаза, привыкшие к сумраку. Низшие старались как-то исправить это, повязывая на глаза полоски тонкой темной ткани. Высшие гордо отказывались от такого. Впрочем, им было легче. Они как-никак обучались на планетах лет по пять, а там есть и солнце, глаза привыкли.

Так вот насчет лагеря. Я не видел пышных шатров и прочей атрибутики высших, которую так любили у нас. Только сапфирные рыцари раскинули простые походные палатки. Спартанцы вообще расположились под открытым небом. Своих в последний путь они проводили без лишних церемоний, обыденно. Сложили тела в ряд с оружием, в доспехах, повелевающие стихиями вызвали огонь. Ни тризны тебе, ни игр в честь павших. Душа отлетела, а телу уже все равно – прах к праху.