Бил ехидно рассмеялся:

— Мы с приятелем тоже почистили… кое-какие деревни.

Эти хуаристы — трусливые псы: чуть что — ноги лижут, ноют, чтобы пощадили.

Он неожиданным движением скрутил руку Джинни — та вскрикнула от боли.

— Спросите эту: я отнял ее у хуаристского шпиона — ее жениха. А после того как покончил с ним… Помнишь, куколка? — Он снова выкрутил ей руку, жестоко улыбаясь, пока Джинни не кивнула головой. — Видите? Она почти забыла об этом! Как только я выбил из нее дурь, стала совсем тихой!

Делает все, что прикажу!

Сквозь красный туман боли и унижения, застилающий глаза, Джинни услышала, как началась неизбежная торговля. Мексиканцы сгрудились вокруг, послышались непристойные выкрики:

— Она костлявая, но ноги ничего.

— Я поимел ее однажды — настоящая дикая кошка для тех, кто любит, когда вопят и царапаются.

— Да, но если он выставляет на продажу в таком месте, почему я должен покупать кота в мешке? Пусть снимет эту проклятую шаль!

— Верно, что она там скрывает, под этим платьем?

Французы, не менее жестокие, чем мексиканцы, обсуждали ее, словно призовую кобылу. Щеки Джинни заливала краска, сердце глухо-стучало. Худшего он с ней не мог сделать — привести сюда и выставить на публичный аукцион!

По крайней мере шлюхам хоть дозволено выбирать себе клиентов, Джинни лишили даже этого слабого утешения.

— Сними чертову шаль! Быстрее, сука!

Джинни молча стянула шаль. Спутанная масса волос вырвалась на волю, рассыпалась по плечам, сияя в тусклом свете, словно жидкое золото. Послышался общий вздох. Взгляды всех мужчин устремились на нее, раздевая, вожделея.

— Подними глаза, черт возьми! Долго мне еще ждать?!

Какой-то скрытый, но вырвавшийся на волю инстинкт заставил Джинни гордо вскинуть голову; изумрудные глаза, перебегая с одного ухмыляющегося лица на другое, презрительно сверкали.

— Боже! Да она красавица, — охнул один из французов.

Глаза молодого капрала потемнели, губы скривила улыбка.

— Она шлюха! И продается, не так ли? Но красивое лицо — это еще не все! Я видел хорошеньких шлюх в Марселе и Мехико. Мне мои денежки нелегко достаются!

— Точно, приятель, почему не покажешь им товар? Видно, они тебе не верят!

Лицо Била исказила гримаса гнева.

— Черт возьми, ты прав, она шлюха и сделает все, что я прикажу, — все, понятно? Такой маленький дрессированный зверек, правда?

Он выбросил вперед руки и, запустив пальцы в вырез платья, с треском разорвал его. Упругие груди сияли в полумраке молочно-белым светом.

— Господи Боже, — выдохнул кто-то. — Такую красоту нельзя скрывать. Покажи нам больше, приятель, получишь с каждого по песо.

Все посетители сгрудились вокруг, словно похотливые животные, так что Джинни стало не хватать воздуха.

— Пожалуйста, не надо! Пожалейте меня! — попросила она молодого капрала, но тот лишь мерзко усмехнулся, рассматривая ее суженными глазами.

— Ну же, почему медлишь? По крайней мере хоть повеселимся! А потом, если нам с приятелем понравится то, что увидим, может, возьмем ее на ночь — давненько мы не развлекались.

— Встань, — злобно прошипел Бил и, видя, что девушка не двигается, схватил ее за руки и дернул вверх. Послышался звук разрываемой ткани, платье сползло до талии, а Бил по-прежнему удерживал Джинни за руки, не давая прикрыться, — Насмотрелись? Хотите увидеть еще — платите денежки.

Обезумевшая от страха Джинни, сквозь стук крови, отдающийся в ушах, услышала звон монет, раскатившихся по полу и столу.

— Нет, о Господи, нет, — отчаянно всхлипывала она. Не надо, умоляю, не надо!

Тяжелая пощечина отбросила ее назад, но Бил тут же притянул девушку к себе так, что острый край стола уперся в грудь.

— Ты сказал, что она не будет брыкаться! Заставь ее поднять юбку, а еще лучше — спустить!

— Слышала, что велел капрал? Давай же! Тебе ведь не впервой раздеваться перед мужчинами! Не ной, или, клянусь Богом, отделаю тебя так, что неделю сесть не сможешь!

Джинни в отчаянии озиралась, словно загнанный зверек, видя вокруг лишь искаженные похотью лица, жадные, ухмыляющиеся, выжидающие. Широко улыбаясь, Бил снова поднял руку, но в этот момент что-то взорвалось в Джинни, на мгновение лишив ее разума. Побелев лицом, она пронзительно вскрикнула и, подняв юбку, быстро нагнулась.

— Ты, сука… — начал Бил, но осекся. Последнее, что он увидел в жизни, был зловещий блеск клинка. Нож вошел ему в горло по рукоятку. Бил издал ужасающий хрипящий звук и повалился лицом вперед.

Только позже, много времени спустя, Джинни вспомнила это. Это и теплый липкий фонтан крови, внезапно выплеснувшейся из раны, разлившейся, казалось, по всей комнате. Стол, лицо Джинни, руки и даже грудь были покрыты багровой влагой. Все замерло, застыло, словно время остановилось. Пораженные ужасом, зрители не могли двинуться с места. Только Джинни, гонимая тем же отчаянием, безумным порывом, схватила белую шаль и метнулась к двери, оказавшись на улице, прежде чем за спиной послышались крики:

— Остановите ее! Господи, что за дикий зверь! Она его убила!.. Могла и кого-нибудь из нас прикончить!

Джинни летела, не чувствуя под собой ног, шаль стелилась по ветру; прохожие останавливались посмотреть, что произошло.

Из кабачка вывалилась целая толпа, некоторые погнались за девушкой, остальные остались на месте, возбужденно переговариваясь:

— Зачем ее ловить? Это французы обязаны следить за порядком, пусть и стараются! Я лично не хочу лезть в эти дела! В конце концов, они оба гринго!

Некоторые женщины даже бормотали себе под нос, что американец вполне заслужил такую смерть.

Даже в этом ужасном состоянии Джинни слышала дробь копыт, громкие вопли:

— Убийца! Все равно не убежишь! Лучше остановись, пока не получила пулю!

— Он ведь сказал, она была замужем за хуаристом! Может, сама такая?!

Джинни влетела прямо в руки французского патруля из. четырех человек под командованием сержанта.

— Что здесь происходит, черт возьми? Держите, а то уйдет!

— Она — проклятая хуаристка, сержант! Убила человека — американского охотника за партизанами!.. Там, в кабачке.

— Ну да… выглядит она настоящей преступницей, — саркастически хмыкнул сержант.

Перепуганная насмерть девушка прижималась к нему, что-то несвязно бормоча, как ни странно, по-французски!

— Помогите… не отдавайте им меня… о, пожалуйста… он пытался…

— Не верьте ни единому ее слову! — жестко бросил капрал, с трудом скрывая удивление от того, что подобная шлюха может знать французский. — Взгляните, она вся покрыта кровью и вам мундир запачкала.