К концу февраля Питту стало ясно, что Майер, чувствуя себя в безопасности в далекой Швейцарии, тянет время. Наконец Питт предъявил ему ультиматум. «Слушай, – сказал он, – или ты участвуешь в соглашении, или нет. С тобой или без тебя, но мы его заключим». Питт напомнил Майеру, что тот рискует лишиться неприкосновенности. Майер по-прежнему был уклончив, но потом его адвокат внес определенность. Позвонив Питту, адвокат сказал, что его клиент отказывается давать показания.

Поначалу адвокаты из Fried, Frank были огорошены. Зачем Майеру выходить из соглашения, если ему предлагают иммунитет в течение одного-двух дней дачи показаний? Ответ, судя по всему, крылся в таинственном переводе 5000 долларов в банк в горах Катскилл, запись о котором Майер заставил Плечера удалить из учета по его операциям. Деньги, как оказалось, были выплачены плотнику в Делхае, штат Нью-Йорк, который выполнил работу в зданиях, принадлежащих Кевину Барри. Это, по-видимому, связывало Майера с BCM и объясняло «проницательные» сделки Кэмпбелла и Барри, не подпадавшие под действие иммунитета, который планировалось предоставить Bank Leu. В этом Майер Питту так никогда и не признался. Майер, похоже, никогда полностью не доверял американским адвокатам или американской судебной системе, в которой те функционировали.

К счастью, замена была найдена в лице Плечера, находившегося в то время в Лондоне. Линч наконец добился завершения переговоров, сказав, что он хочет «прекратить колдовство» и прийти к соглашению. Долгожданный документ был подписан 19 марта в 10 часов вечера. Он предусматривал скорейшую передачу в КЦББ банковских отчетов и допрос Плечера в пределах двух недель.

Карберри и юристы КЦББ Уонг, Соннентал и Фишер вылетели в Лондон и встретились с Плечером в лондонском офисе Fried, Frank. Плечер давал показания два полных рабочих дня и оказался намного более откровенным, чем, возможно, был бы уклончивый и скрытный Майер. Он подробно описал одержимость «мистера Даймонда» секретностью, его поведение при открытии счета, создание панамской корпорации, сделки, предшествовавшие предложениям о поглощении, снятия наличных со счета и уничтожение изобличающих документов. Плечер, бухгалтер по специальности, помнил все до мельчайших деталей. Хотя Плечер ни разу не назвал настоящее имя мистера Даймонда, упоминая о нем только как о «мистере Икс», он сказал, что это инвестиционный банкир, живущий в Нью-Йорке. КЦББ получила то, что хотела, и быстрое продвижение следствия произвело впечатление даже на Карберри.

Теперь оставалось лишь рассекретить м-ра Икс. Питт сосредоточил свое внимание на проблеме тайны вкладов на Багамах. Существовала значительная вероятность того, что банку просто запретят разглашать имя Ливайна. Последний в свое время пригрозил подать на банкиров в суд, если те это сделают; Bank Leu, помимо того, мог стать объектом судебного преследования со стороны багамских властей.

Адвокаты из Fried, Frank остановились на смелой стратегии: напрямую выйти на генерального прокурора Багамских Островов Пола Аддерли, избежав огласки и проволóчек, связанных с получением разрешения на рассекречивание м-ра Икс судебным порядком. 7 мая делегация, в которую вошли представители КЦББ и министерства юстиции, посол США на Багамах, Питт, Роч и их багамские адвокаты, прибыла на аудиенцию. На Аддерли, видимо, произвело впечатление присутствие высокопоставленных представителей американских властей, но он, к явному неудовольствию Питта, запретил ему и Рочу участвовать в заседании.

Тем не менее встреча оказалась плодотворной. Линч утверждал, что раскрытие отчетов по сделкам с ценными бумагами формально не является раскрытием «банковских операций», подпадающим под действие багамского статута о тайне вкладов. Аргумент об отделении сделок с акциями от операций с депозитами и наличными средствами казался несколько надуманным, но он получил решающую поддержку со стороны Bank Leu. Генеральный прокурор дал предварительное согласие. «Это не банковские, а брокерские операции», – сказал он, и Линч торжествующе согласился.

Два дня спустя Питт получил копию письма Аддерли, в котором тот сообщал, что, по его мнению, раскрытие личности клиента банка не повлечет за собой судебного преследования со стороны багамских властей. Директоры Bank Leu провели заседание и приняли резолюцию, санкционировавшую раскрытие.

Теперь все встало на свои места. В пятницу, 9 мая 1986 года, Питт снял трубку и позвонил Линчу, который сразу же подошел к телефону. Питт не стал тратить время на вступительные фразы.

«Моби Дик, – сказал он, – это Деннис Б. Ливайн».

* * *

В ту же пятницу, всего через несколько часов после того, как Питт назвал его имя Линчу, Ливайн явился в манхэттенский небоскреб Gulf+Western на торжественный прием и предварительный показ нового детища кинокомпании Paramount – блокбастера «Супероружие» с Томом Крузом в главной роли. Его пригласили потому, что он был одним из представителей Esquire Inc. в сделке по поглощению ее Gulf+Western. (Что отнюдь не помешало ему торговать, используя внутреннюю информацию об этой сделке.)

Как обычно, это был один из тех эффектных светских раутов, которые Ливайн просто обожал, – скопление сильных мира сего, которое подчеркивало его собственную причастность к богатым и влиятельным и давало возможность «засветиться» рядом с такими представителями корпоративной элиты, как Мартин Дэвис. Однако в тот вечер Ливайн был поглощен размышлениями о все более проблематичных контактах с Bank Leu. Днем ранее он позвонил Плечеру, который не ответил на звонок, и его переадресовали служащему более низкого ранга Эндрю Свитингу.

«Я хочу перевести 10 миллионов долларов со своего счета в какой-нибудь банк на Каймановых островах», – сказал Ливайн.

Свитинг смешался и пробормотал что-то невразумительное насчет того, что процедура перевода такой суммы ему точно не известна. Раздраженный Ливайн сказал, что он свяжется со своим багамским адвокатом и получит от него необходимые инструкции. Когда Ливайн, снабженный оными, перезвонил, Свитинг распорядился прислать их в письменном виде. Вот так: ни больше, ни меньше. Ливайн решил, что с Bank Leu ему больше не по пути. Он дал себе зарок, что в понедельник первым делом отправит в банк письменный приказ о выплате денег и перестанет иметь дело со все более непоследовательными швейцарскими банкирами.

Требование Ливайна не застало врасплох ни банк, ни адвокатов из Fried, Frank. Когда звонок Ливайна был переадресован Свитингу, за спиной у молодого банкира стояли Питт и Роч. Ранее они дали ему указание тянуть время, если Ливайн попытается снять деньги со счета.

Вот уже несколько месяцев было ясно, что продолжающееся расследование со стороны КЦББ и неспособность банкиров Bank Leu его расстроить вызывают у Ливайна все большую тревогу. Помимо того, он говорил Плечеру о новой схеме, которую он вынашивает, – «гениальном плане». Плечер не уловил всех деталей, но творение Ливайна напоминало взаимный фонд. Ливайн хотел привлечь деньги, разделить их на множество счетов, управляемых каким-нибудь швейцарским банкиром, и торговать с них с помощью последнего на собственной внутренней информации. «Гениальность» плана, утверждал Ливайн, состоит в том, что обилие счетов убедит КЦББ, что торговля осуществляется не инсайдером, а банковским служащим, являющимся проницательным биржевым игроком. В последнее время Ливайн делал явные намеки на то, что «гениальный план» можно претворить в жизнь не в Bank Leu, а в каком-нибудь другом банке.