litbaza книги онлайнНаучная фантастикаПростые смертные - Дэвид Митчелл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 235
Перейти на страницу:

– Может, иракцам как раз это и не нравится, – сказал Остин Уэббер, отец Пита и Ли, банковский служащий на пенсии с унылым взглядом и невероятно большим выпуклым лбом, как у клингонов[145]. – Может, они не хотят быть чьими-то марионетками. Мне бы, например, подобная перспектива тоже не слишком понравилась.

Пожалуйста, помолчите! Дайте наконец Эду ответить на мой вопрос! – возмутилась Полин. – У меня, кстати, возник еще один: почему иракская интервенция пошла чуть ли не вразрез с первоначальным сценарием?

Голова у меня гудела. После нашей с Холли ночной беседы и предъявленного ею ультиматума я почти не спал, а теперь еще и слишком много шампанского выпил.

– Потому что этот сценарий был написан не для Ирака как такового, а для некой фантазии на тему Ирака – такого Ирака, каким Рамсфелд, Райс[146], Буш и все прочие хотели бы его видеть или уже видели в своих мечтах, – сказал я. – А также – каким он якобы должен был стать согласно уверениям прикормленных ими «иракцев в изгнании». Начиная интервенцию, они рассчитывали найти там некое единое государство, каким была, например, Япония в 45-м году. А вместо этого столкнулись с непрерывно ведущейся гражданской войной между арабами-шиитами, составляющими большинство, арабами-суннитами, которых в Ираке меньшинство, и, с третьей стороны, курдами. Саддам Хусейн, суннит, навязал стране жестокий мир, но после того, как с Саддамом разделались, гражданская война разгорелась с новой силой, и теперь она… напоминает скорее извержение вулкана, а временная власть в лице коалиции окончательно запуталась. Когда тебя жестко контролируют со всех сторон, нейтралитет невозможен.

Оркестр на дальнем конце зала заиграл «The Birdie Song».

– Значит, – спросила Рут, – сунниты сражаются в Фаллудже, потому что хотят вернуть во власть лидера-суннита?

– Это одна из причин; но шииты в других местах сражаются, потому что хотят изгнать из своей страны иностранцев.

– Оккупация – это очень неприятно, – сказал Остин. – Я их хорошо понимаю. Но разве иракцы не способны понять, что теперь жизнь у них лучше, чем прежде?

– Два года назад, – сказал я, – практически каждый мужчина в Ираке – имел работу; хоть какую-то, но работу. Теперь у большинства работы нет. В стране работал водопровод, из кранов текла вода, в домах было электричество. Теперь нет ни воды, ни электричества. Два года назад бензин был вполне доступен. Теперь заправить машину практически невозможно. Работала канализация, на улицах были общественные туалеты. Теперь канализация не работает, и туалеты закрыты. Два года назад можно было отправить детей в школу, не опасаясь, что по дороге их похитят с целью выкупа. Теперь это невозможно. Два года назад Ирак скрипел по всем швам, это была надломленная, истерзанная санкциями страна, но он жил, он, если можно так выразиться, более-менее нормально функционировал. Теперь нет.

Какой-то похожий на араба официант налил мне кофе из серебряного кофейника, я поблагодарил его и задумался: а ведь наверняка этот парень, слушая наш разговор, думает про себя: «Хорошо этому типу болтать языком, сидя в своей уютной норе!»

Между тем Шэрон – эта девица, по-моему, была просто счастлива, что во время собственной свадьбы, за тортом, может с кем-то обсудить политику Запада на Ближнем Востоке, – спросила:

– И кого следует за это винить?

– А это будет полностью зависеть от того, кому именно вы адресуете данный вопрос.

– Мы же тебя спрашиваем, – сказал жених Питер.

Я попробовал кофе. Он был действительно хорош.

– В настоящее время правителем Ирака де-факто является некий приспешник Киссинджера Л. Пол Бремер III. Приняв этот пост, он принял и два эдикта, которые, собственно, и сформировали оккупацию. Согласно Эдикту номер один, любой член партии Баас, если он достиг определенного чина, должен быть уволен. Одним росчерком пера Бремер отправил в помойное ведро самых образованных слуг гражданского общества: научных работников, учителей, полицейских, инженеров, врачей – и заявил, что коалиция нуждается в незамедлительной перестройке всей страны. В один день пятьдесят тысяч иракских белых воротничков потеряли зарплату, пенсию и будущее; естественно, им сразу захотелось, чтобы оккупация как можно скорее потерпела неудачу. Эдиктом номер два Бремер расформировал иракскую армию, не обеспечив военных ни денежным довольствием, ни пенсиями – ничем. Таким образом, он породил триста семьдесят пять тысяч потенциальных инсургентов – людей, лишенных работы, вооруженных и обученных убивать. Легко, конечно, судить задним числом, но если ты считаешь себя вице-королем страны, оккупированной твоими войсками, то твоя прямая обязанность – хоть как-то предвидеть ближайшее будущее или хотя бы прислушаться к советам тех, кто его предвидит.

У Брендана зазвонил телефон, и он, чуть отвернувшись, сказал тихонько:

– Да, Джерри. Какие новости с Собачьего острова?

– Но если этот Бремер творит такие возмутительные вещи, – спросил Питер, распуская узел белого шелкового галстука, – то почему его до сих пор не отозвали?

– Дни Бремера, безусловно, сочтены, – я бросил в кофе кусочек сахара, – но буквально каждый в «Зеленой зоне», от президента до последнего клерка, имеет имущественный интерес в поддержании ублюдочного мнения о повстанцах как о крошечной группе фанатиков и о том, что необходимый для развития Ирака поворот уже пройден. «Зеленая зона», черт бы ее побрал, вообще очень похожа на дворец из сказки Андерсена «Новое платье короля»: там точно так же говорить правду считается предательством. И с теми, кто мыслит реалистически, там происходят всякие очень неприятные вещи.

– Но ведь правда, разумеется, становится очевидной, – сказала Шэрон, – когда люди выезжают за пределы «Зеленой зоны».

– Большая часть тех, кто живет в «Зеленой зоне», этого никогда не делают. Никогда. Разве что когда едут в аэропорт.

Если бы Остин Уэббер носил монокль, он бы у него выпал, так сильно он был потрясен:

– Но как же можно управлять страной, сидя в бункере, скажи мне ради бога?!

Я пожал плечами.

– Номинально. Время от времени. В состоянии полной неосведомленности и невежества.

– Но, по крайней мере, военные должны же знать, что там происходит? Ведь, в конце концов, именно по ним стреляют повстанцы, именно их машины они взрывают.

– Да, военные знают, Остин. И внутренняя борьба между фракцией Бремера и генералами уже приобрела весьма безжалостный характер; однако и сами военные зачастую действуют так, словно им тоже хочется радикализировать население. У моего фотографа Азиза был в Кербеле дядя, имевший сад в несколько акров и выращивавший оливки. Да, он всего лишь возделывал свой сад. Но в октябре прошлого года было совершено нападение на какой-то военный конвой, причем именно на том участке дороги, который проходит по его земле; и, естественно, коалиционные силы допросили местных жителей – а я знаю, как из них выбивают «сведения о бандитах», – и поскольку таких сведений они не получили, то приказали взводу морских пехотинцев срубить у него в саду все оливы до единой. Это должно было в будущем «побудить местных жителей более активно сотрудничать с властями». Представьте только, какое «сотрудничество» способен вызвать подобный акт вопиющего вандализма.

1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 235
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?