355-й стрелковый, бывший шваревский, полк, которым теперь командовал его комиссар Г.А. Гутник, вышел на проселочную дорогу, идущую параллельно реке Ужица, юго-западнее Митина. 331-й полк под командованием майора Донукалова несколько продвинулся вперед правым флангом северо-восточнее Быкова. А дивизии на этот день ставилась задача овладеть Богодиловом, Агеевкой и к исходу дня занять Драгинино.

103-я дивизия генерал-майора Биричева должна была одним полком блокировать Ушаково, не допустить прорыва противника от Картина в направлении на Ушаково, остальными силами наступать с рубежа Ушаково — Чужумово в направлении Олыики, Софиевка, уничтожив противостоящие войска немцев, овладеть Олыпками и Семешином, к исходу дня захватить лес севернее деревень Чеканы и Лугиново. 688-й мотострелковый полк обеспечил блокирование Ушакова. Его первый батальон, встречая сильное сопротивление с северной окраины деревни, продвинулся на двести метров, вошел в соприкосновение с первой линией окопов неприятеля. В этом продвижении вперед активно помогал младшим командирам старший политрук Федоренко. Третий батальон под сильным автоматическим огнем противника преодолел шестьсот метров, после чего попал под минометный и орудийный огонь и задержался на достигнутом рубеже. В аналогичной обстановке действовал и второй батальон и остановился на уровне третьего батальона.

583-й полк, наступая на фронте четыре километра, весь день вел ожесточенный бой с превосходящими огневыми средствами противника за деревни Олыпки и Лугиново. Все его батальоны продвинулись на двести — триста метров. Находясь в ста — ста пятидесяти метрах от немецких окопов, подразделения готовились к стремительному броску вперед, но сделать это под ураганным встречным огнем им не удалось.

В официальном сообщении политотдела дивизии отмечалось, что отдельные бойцы и командиры в бою 30 августа проявили мужество и геройство, приводились следующие примеры. Политрук восьмой стрелковой роты 588-го полка Посадский был ранен в голову, но поле боя не оставил и продолжал вести бойцов своей роты в атаку. Красноармеец Кузнецов этого же полка был ранен в руку и ногу. Истекая кровью, он полз с поля боя, но не бросил ни винтовку, ни противогаз, захватил с собой даже стреляные гильзы.

В течение дня 103-я дивизия потеряла убитыми семь человек, ранеными — 304 человека.

Командиру 19-й стрелковой дивизии майору Утвенко за несколько часов до наступления позвонил командарм Ракутин, сообщил о присвоении ему внеочередного звания «полковник», от души поздравил растущего военачальника, пожелал ему крепче бить фашистов. Утвенко, как и положено, ответил:

— Служу Советскому Союзу. — Затем новоиспеченный полковник доложил обстановку, заключил: — Будем бить его, окаянного.

Части дивизии после часовой артподготовки в 8.00. перешли в наступление и поначалу неплохо били фашистов. К 13 часам второй батальон 315-го, бывшего утвенковского, полка занял скаты высоты северо-западнее Лукьянова, третий — скаты высоты юго-восточнее Лукьянова, первый вошел в лощину севернее этой деревни. 32-й полк овладел безымянной высотой юго-восточнее Лукьянова, левым флангом занял (не первый раз!) в 12 часов 30 минут деревню Выдрино. 282-й полк подтягивался к хуторам Топорова для ввода в бой из-за правого фланга 315-го полка.

Дальнейшее продвижение прекратилось из-за сильного огня противника. Ожесточенный бой за деревни Чужумово, Лукьяново, Выдрино, Клемятино продолжался. В течение дня дивизия потеряла двух человек убитыми и 29 — ранеными, вечером на ее пополнение прибыли 360 человек резервистов.

19-я дивизия сражалась в контакте с 309-й. В конце дня начальник штаба 19-й майор Данилович выехал в штаб к соседям, чтобы согласовать дальнейшие действия. Прибыв на место, в район деревни Холмец, он не успел перекинуться несколькими словами со своим коллегой, как позвонил полковник Утвенко, приказал срочно возвращаться к себе на командный пункт, располагавшийся тогда в роще у деревни Кузнецово.

«Подходя к командному пункту, — писал в воспоминаниях Иван Антонович Данилович, — я увидел невысокого человека в командирской форме с петлицами подполковника. Он стрелял из полуавтоматической винтовки СВТ по кружившему над этим районом немецкому самолету-разведчику. А невдалеке стоял и широко улыбался командир дивизии. Я направился к нему. Александр Иванович, кивнув головой в сторону стрелявшего, спросил:

— Видишь?

— Вижу, — коротко ответил я, ничего не понимая.

Вошли в блиндаж. Соединившись по телефону с командующим армией, мой командир принялся просить Ракутина оставить меня в дивизии, называл разные доводы. Основательными они признаны не были. Утвенко сообщил мне, что командарм приказывает сдать должность подполковнику Богуславскому (это он стрелял) и срочно отбыть в штаб армии.

С тяжелым настроением расставался я со своей дивизией, так близко сроднившей нас, воронежцев, в непрерывных боях под Ельней».

А фронтовая жизнь в 19-й продолжалась своим чередом. Теперь уже подполковник Богуславский согласовывал действия со штабом 309-й дивизии полковника Ильянцева, тоже отнесенной Ракутиным к числу не выполнивших задачу дня. Ее части вели бой, жестокий бой, весь день. К 16 часам 957-й полк правым флангом овладел деревней Клемятино, левым вышел на западные скаты высоты южнее этой деревни. Дальнейшее его продвижение противник остановил сильным пулеметно-минометным огнем. 959-й полк овладел высотой 249,0 и был остановлен артиллерийским огнем из леса западнее этой высоты. 955-й полк наступал во втором эшелоне, готовясь вступить в бой между деревнями Выдрино и Клемятино.

Потери 309-й дивизии за 30 августа составили 35 человек убитыми и 452 человека ранеными. К исходу дня соединению надо было овладеть Подмошьем, Мелиховом, Макаровом, Митьковом, а оно оставалось на прежних рубежах.

…В Волочке Данилович представился начальнику штаба армии. Генерал-майор Кондратьев приветливо принял майора, предложил поужинать и отдыхать до утра. Зачем отозвали, не сказал. Утро вечера мудренее. Сам же продолжал работать с Жуковым и Ракутиным далеко за полночь.

Командование армии приказало командирам дивизий с утра 31 августа продолжить наступление с целью окончательного окружения и пленения ельнинской группировки противника, выполнять задачи, поставленные приказом № 023. Ночные атаки вести только отдельными батальонами с ограниченными целями, готовясь нанести противнику основной удар утром.

В половине второго часа ночи Ракутин подписал приказ по итогам минувшего дня и задачам на новый. Начало атаки, как и прежде, намечалось на семь часов утра, после десятиминутного огневого налета. Командарм требовал от командиров и комиссаров всех степеней полного выполнения приказа № 023.

Особенно был недоволен итогами минувшего дня генерал армии Жуков. Анализируя их, он все свои упреки направил артиллеристам. При отсутствии надежной авиационной поддержки, при ограниченном количестве танков, артиллерия была его единственной надеждой. А она в первый же день подвела: часовая артподготовка не дала необходимого эффекта, основная масса снарядов разорвалась, не причинив беды противнику. Много было грохота, да мало попаданий в цель. Частично свои претензии к артиллеристам Жуков официально отразил в подписанном им 31 августа приказе войскам Резервного фронта «О неудовлетворительной организации работы по уходу и сбережению материальной части артиллерии 24-й армии». В нем назывались недостатки, замеченные в 100-й, 106-й, 120-й и 127-й стрелковых дивизиях, предписывалось, что надо сделать, чтобы повысить боевой потенциал артиллерии. Командующему армией Ракутину Жуков приказал обратить особое внимание на подчиненные ему и командирам дивизий артиллерийские части.