офицерами (в том числе 162 казака). Пройдя шхерами до Васы, отряд пересек Ботнический залив и приблизился к побережью Швеции в районе городов Старый и Новый Умео.

Конные казаки были высажены на берег и произвели дальнюю разведку побережья. Десант, сошедший с скампавей, углубился на неприятельскую территорию более чем на 30 километров. Так далеко на земле собственно Швеции русские войска еще не заходили. Разорялись магазины (склады), захватывались торговые суда. Шведы всюду не принимали боя. 8 мая отряд бригадира Менгдена благополучно возвратился в Васу.

Английский флот только 12 мая прибыл в Швецию. Соединившись с флотом шведским, стоявшим в Карлскроне, адмирал Джон Норрис двинулся к берегам России. Англичане тогда еще не знали, что русские десанты «хозяйничают» за их спиной на шведском побережье. Результаты же экспедиции бригадира Менгдена были оценены следующим образом:

«Хотя сей поиск над неприятелем не может в велико почтен быть, ежели бы то в иной случай было учинено; но при сем случае, когда английский флот обещал их оборонить, пред которых очьми то учинено, за знатное дело почтен быть может».

Беззащитность шведских берегов заставила Стокгольм не распылять войска для действий против портов России. В стране утвердилось понимание, что новоявленные союзники-англичане не могут избавить Швецию от действий десантов с русского гребного флота. Дело же обстояло именно так.

Апраксин, будучи в Ревеле, сумел достаточно хорошо подготовиться к встрече неприятеля. Когда в конце мая англо-шведский флот появился у Ревеля, там все было готово к его защите. Береговые батареи изготовились к открытию огня. Помимо гарнизона, в строй встали городские ополченцы, получившие от губернатора Эстляндии (им являлся по петровскому указу Ф.М. Апраксин) ружья, имея еще и собственное, личное оружие. Вскоре союзная корабельная армада приблизилась к городу и стала на якорь в трех милях от него.

Подошедший к Ревелю английский флот насчитывал в своем составе 18 линейных кораблей (от 50 до 90 пушек на каждом), 3 фрегата, 2 бомбардирских корабля и один брандер. Шведский флот состоял из 7 линейных кораблей (от 64 до 70 пушек на каждом), пинка, бомбардирского корабля и 2 брандеров. Такого по силе флота портовый город Ревель перед собой еще не видел.

Командующий русским флотом Балтийского моря граф Ф.М. Апраксин немедленно отправил адмиралу Джону Норрису официальный запрос, с какой целью прибыл английский флот к берегам России. В запросе указывалось следующее:

«…Такое ваше приближение к оборонам здешних мест принадлежащим, не инако как за явной знак неприятства от нас принято быть может и мы принуждены будем в надлежащей осторожности того себя содержать».

Адмирал Норрис написал ответ на царское имя Петра I, но Апраксин, не имея полномочий непосредственно принимать письма своему государю, не взял послание англичанина. Так Норрис был вынужден объясняться с русским генерал-адмиралом.

Между ними завязалась «служебная» переписка. В письме Федору Матвеевичу адмирал Норрис писал, что приход английского флота на Балтику совершен исключительно с целью посредничества в переговорах России и Швеции о догожданном мире.

Апраксин в своем ответе напомнил Норрису о дипломатических правилах и указал, что если английский король желает что-либо предложить русскому царю, то он может прислать официального посланника или самого адмирала Норриса с полномочной грамотой, как это принято между государствами. Получая такие письма от Апраксина, флотоводец английской короны каждый раз попадал в затруднительное положение с ответом на письма такого содержания.

Пока шла такая переписка между королевским адмиралом и царским генерал-адмиралом, посланные с кораблей союзного флота команды на шлюпках занялись промерами глубин между Наргеном и Вульфом. Цель была ясна: выяснялась возможность высадки десанта на берег у Ревеля или даже в городской черте.

Предпринимались и другие враждебные действия. Высадившись на острове Нарген, англичане и шведы сожгли «избу да баню, которые сделаны были для работных людей». Совершив на суше такой «подвиг», союзники не знали, что делать дальше. Реалии не позволяли им помышлять о десантах близ Ревеля.

Адмирал Джон Норрис, как опытный военный человек, убедился, что нападение на хорошо укрепленный город-порт невозможен без достаточного числа десантных войск. Положение англо-шведского флота осложнялось в действиях близ берега еще и тем, что он довольно слабо знал акваторию тех мест, где устроил себе якорную стоянку, уже не говоря о подходах к Ревельской гавани.

О том, что союзная экспедиция к Ревелю была подготовлена из рук вон плохо, свидетельствует такой факт. Советником английского флотоводца был хорошо известный Ф.М. Апраксину еще несколько лет назад француз барон Сент-Илер, бывший директор Морской академии в Санкт-Петербурге, уволенный с русской службы по несостоятельности. Член Правительствующего сената известный отечественный дипломат граф А.А. Матвеев, президент Юстиц-коллегии в декабре 1716 года писал о знаниях французского барона следующее:

«С. Илер, во время своего пребывания в академии, ни одного кадета в дальнейшую науку не произвел, и успехов в самой меньшей науке свидетельствовать не может, не только не превосходит профессоров, но и навигаторской науки не знает…»

Борон старался прослыть в России деятельным и знающим специалистом по морским делам. В свое время один из проектов Сент-Илера заслужил от царя Петра I следующую резолюцию: «По сему мочно знать, что не много ума, понеже всех глупее себя ставить».

Англичане и сами дивились разрекламированными знаниями советника адмирала Норриса с баронским титулом. «Знаток России» на карте Ревельского рейда, составленной им лично, указал речку Бригитовку (Пириту), якобы протекающую через гавань. Такова была глубина профессиональных знаний бывщего директора российской Морской академии, нанявшегося на русскую службу за большие деньги.

Англо-шведский флот стоял в бездействии под Ревелем три дня. 3 июня адмирал Норрис получил из Стокгольма неожиданное известие о нападении русского десанта (отряда Менгдена) на побережье королевства. Союзный флот вынужден был спешно сниматься с якоря и идти к Стокгольму на его защиту. Джон Норрис даже не стал дожидаться в тот день ответа царского генерал-адмирала на свое второе письмо.

Так закончился бесплодно и без единого выстрела поход англо-шведского флота к российским берегам, на Ревель. Переписка же генерал-адмирала Ф.М. Апраксина с адмиралом Джоном Норрисом стала достоянием истории.

Кампания 1720 года как начиналась на море, так и закончилась на водах Балтики, среди островов Аландского архипелага. 27 июля состоялось Гренгамское морское сражение, в котором разгрому подверглась эскадра вице-адмирала К. Шёблада (и часть эскадры Вахмейстера): в плену оказались 4 шведских фрегата, остальные корабли спасались бегством от острова Гренгам.

Победителем в этой славной для отечественной истории морской баталии стал князь М.М. Голицын, который командовал гребной флотилией в составе 61 скампавеи и 29 островных лодок с десантов в 10 941 человек. Для генерал-адмирала Апраксина это было