Ого. Золотое.

— Эрте? — Коротышка согнулся в благоговейном поклоне, хотя был старше золотозвенника больше чем вдвое, и всё же за свою услужливость удостоился лишь холодно-скучного:

— Оставьте нас.

— Ну разумеется, разумеется! Позабочусь о том, чтобы вас никто не побеспокоил!

Сереброзвенник выскочил за дверь. Ньяна проводила его изумлённым взглядом, но, когда снова посмотрела в дверной проём, тоже получила предписание к действию:

— И вам, милочка, не нужно слышать наш разговор.

— Я защищаю Смотрителя.

— В моём обществе ему ничто не угрожает, — бесстрастно сказал длинноносый, а потом добавил, чуть брезгливо поморщившись: — Даю слово.

Кто-то другой, более сведущий в титулах и званиях, беспрекословно убрался бы восвояси ещё при первых звуках, слетающих с губ человека, носящего золотое звено, но не Ньяна. Она сурово сдвинула брови и предупредила, прикрывая за собой дверь:

— Ежели с ним что случится, пожалеете.

Киф с минуту смотрел на сошедшиеся вместе дверные створки, потом повернул голову в мою сторону и спросил:

— Где такое чудо выкопал? Там ещё что-нибудь осталось?

Причём спросил с почти искренней завистью, как будто в его окружении верных и преданных слуг отродясь не водилось.

— Я должен ответить?

— Нет. Вовсе нет.

В отличие от нижестоящего Звена золотозвенник не стал озираться по комнате в поисках места, куда мог бы пристроить свою задницу, а небрежно сгрёб бумаги на край стола, взгромоздился на расчищенное место, оказавшись вполоборота ко мне, и заметил:

— Но угрожать почём зря тоже не стоит.

— Почему?

— Потому, что чем больше повышаешь голос, тем больше людям кажется, что за твоими угрозами что-то есть.

— Но ведь есть же?

— И тем больше они начинают осторожничать и копить силы для обороны, — закончил мысль Киф, не обращая внимания на мои слова.

— А зачем вмешивался?

— Затем, что иной раз, сколько бы сил ни накопил, противник всё равно оказывается сильнее, — многозначительно заметил длинноносый и, перейдя на тон, более подходящий для беседы уже знакомых друг с другом людей, объяснил: — Ну покалечил бы ты его. И что? Тебе никакой выгоды, а нам лишняя забота, откуда новое Звено взять.

Странно. Мне-то всегда казалось, что стоит только свистнуть, и на каждое свободное место по десятку добровольцев найдётся.

— Неужели желающих так мало?

— Поболее, чем Смотрителей, конечно, — огрызнулся Киф. — Но не так много, как нужно.

— Нужно для чего?

— Да хотя бы для удовлетворения запросов вроде твоего. Думаешь, этот толстяк что-то мог сделать, кроме как настрочить письмо в столицу?

Честно говоря, думал. Даже надеялся. Хотя есть шанс, что Киф врёт сейчас, как врал в поместье Мейен. И кстати, что там насчёт имени? Один золотозвенник уже избежал представления, но второго не упущу!

— Тебя как зовут-то?

— Ты знаешь.

— Киф Лефер со-Литто? Тебя родители не учили в детстве, что врать нехорошо?

Длинноносый грустно улыбнулся:

— Не успели. Чумная весна унесла. А имя и вправду моё. Только от упоминания родного города я давно уже отказался, так что где бываю, так и называюсь.

Опять недоговорил, а любая правда, оборванная на полуслове, ничем не лучше лжи. Хотя в самом деле неважно, где он родился. Гораздо важнее, где столкнулся с жизнью нос к носу.

Сколько же ему было, когда остался сиротой? Лет семь, а то и меньше? Но тогда он должен был попасть в приют, потому что ещё года полтора после той весны в столицу не пускали приезжих и соответственно никого не выпускали. И как же он, интересно, угодил к «багряным», да ещё успел дослужиться до Золотого звена? Везунчик, должно быть.

— А к чему был весь тот спектакль?

— Который?

— Их ещё и много?

Киф сделал вид, что не заметил мою язвительность:

— Ты про Мейенское дело?

— Да.

— Это был не спектакль.

— А что?

— Вводная лекция, совмещённая с практическими занятиями. Или ты всерьёз думал, что окажешься на новой службе без какой-либо подготовки?

Думал. Все мои беседы с безымянным золотозвенником сводились именно к одиночеству. И единоличию принятия решений.

— За то, что тебя скоропостижно отослали из столицы, приношу извинения, если это поможет. Был занят, поэтому, как только освободился, сразу же…

— А другого наставника найти не могли?

Киф хотел было ответить, причём, судя по выражению взгляда, даже выругаться, но сдержался: то ли считал своё время слишком драгоценным, чтобы кого-то учить, то ли не был до конца уверен в своей подготовленности к роли наставника.

— Дни сейчас такие… Беспокойные. Каждый человек на счету.

Беспокойные? Что-то незаметно. У нас вон, в Доле, вообще тишь да гладь. Если не считать свихнувшегося на подвигах пастуха и полуженщины, которая слишком сильно хотела стать цельной.

Хм. А вдруг эти случаи как-то связаны со словами Кифа? Но если вспомнить рассказы охотника на демонов, нечто подобное происходит всё время. Не знаю, насколько часто, но случается. Или Звенья, подобно мне, сами только-только столкнулись с непонятными и пугающими событиями?

— Из-за демонов?

Длинноносый замер, затаив дыхание.

— Что ты знаешь о демонах?

— Немного. Главное, знаю, что в их присутствии человек меняется.

— Вот-вот. Меняется…

Киф внимательно всмотрелся в мои глаза, потом глубоко вдохнул и, как мне показалось, успокоенно выдохнул.

— В общем, не до тебя было, уж извини.

— А сейчас что случилось?

— Мм?..

— Зачем ты снова здесь, да ещё при полном параде?

— Проездом, хочешь верь, хочешь нет. Собирался воспользоваться порталом.

— И что тебе помешало?

Киф Лефер улыбнулся:

— Ты.

— Чем же? На дороге точно не стоял.

— Да неважно уже, забудь. Давай лучше поговорим о деле, из-за которого ты чуть не лишил Цепь одушевления одного из Звеньев. В чём оно заключается?

Я пододвинул к длинноносому впопыхах оставленную сереброзвенником бумагу. Киф пробежал взглядом по строчкам и пожал плечами:

— Обычное предписание, заверенное получателем.

— Догадываюсь. Но его срок истёк.

— Бывает.