Лиза тяжело вздохнула. Он по-прежнему хотел думать, что окончательное решение откладывается; но она сказала ему все. Она поколебалась еще минуту: сказать ли ему, что им лучше не встречаться больше, что ее тяготят эти встречи? – и не сказала.

– Спасибо, ужин был великолепный, – улыбнулась она. – Мне пора домой, Пауль.

Лиза поймала себя на том, что даже во время самых увлекательных путешествий с ним она всегда больше всего ждет момента, когда сможет произнести эту фразу.

«Мне легче, чем ему, – думала Лиза, глядя с крыльца, как машина Пауля отъезжает от дома Нойбергов. – Я не испытываю даже горечи, только жалость к нему, мои надежды не разбиты. А он? Ведь он приедет сейчас в свой пустой большой дом – что он будет делать? Включит свет во всех комнатах, чтобы не чувствовать себя одиноко?»

Ей хотелось сейчас только одного: чтобы Пауль как можно скорее нашел себе жену и был с нею счастлив.

Приближалось Рождество. Лиза, конечно, не видела, как празднуют Рождество в Германии, но читала об этом так много, что уже представляла себе это волшебное время. Все было бы хорошо, если бы не мысли о Пауле, если бы не необходимость встречаться с ним. Он так мужественно старался делать вид, что они остались друзьями, так неизменно приглашал Лизу все на те же концерты… Кажется, за всю свою жизнь она не прослушала так много музыки, как за эти полгода!

– Боюсь, ты будешь разочарована тем, как у нас празднуют Рождество, Лиза, – улыбалась Фридерика в ответ на ее расспросы. – Ведь это очень семейный праздник и, по-моему, грустный. Совсем другое дело – Новый год, вот тогда все будут петь и веселиться на улицах.

Лизе нравились рождественские ярмарки – с каруселями, шарманщиками и горячим глинтвейном на улицах. Ей нравилось, что все покупают подарки – родственникам, друзьям, приятелям, едва ли не случайным знакомым. Магазины были полны людей, как никогда прежде.

Сочельник Лиза провела с Нойбергами. Ведь эту ночь принято было встречать в семье, а она успела так привязаться к ним, что воспринимала их как свою семью. Словно подтверждая ее мысль, Фридерика сказала, когда они поздравили друг друга с наступившим Рождеством:

– Скоро ты уедешь, Лиза… Это так жаль!

– Мне тоже, – согласился Сашка.

– Да, – сказал Гюнтер. – Александр даже просит нас, чтобы мы больше не приглашали к нему гувернанток. Он хочет, чтобы ты осталась у него в памяти.

– Он прекрасно говорит теперь по-русски, – сказала Фридерика.

– Не так уж и прекрасно, – обернулась к Сашке Лиза. – Если ты хочешь научиться по-настоящему, тебе надо еще много заниматься.

«Вот как назидательно я научилась говорить», – подумала она при этом.

Впрочем, Сашка не слишком верил в назидательность Лизиных интонаций.

– Я все-таки надеялась, что ты останешься в Кельне, – сказала Фридерика. – Мне казалось, твои отношения с Паулем развиваются так хорошо…

Лиза покраснела.

– Боюсь, что мне вообще придется уехать раньше, чем я думала. Именно из-за него, – сказала она. – Понимаешь, Фрицци, я не могу его обидеть, но и видеть, как он смотрит на меня влюбленными глазами, и отводить свои глаза, – я тоже не могу…

Фридерика только вздохнула в ответ.

– Во всяком случае, – сказал Гюнтер, – ты должна помнить, что к нам ты всегда можешь приехать в гости.

Лиза благодарно кивнула. Они посидели еще немного. Это был какой-то печальный вечер, и Лиза не знала: праздник ли такой, или просто такое уж настроение.

Ее никто не ждал в Москве – Коля все-таки не в счет, – в ее московской жизни не вырисовывалось ничего определенного. И все-таки что-то вздрагивало у Лизы в груди, когда она представляла московские бульвары в осеннем золоте, или заснеженные переулки, по которым трудно пробираться зимой, или широкий Кутузовский – Коля говорил ей когда-то, что ему первое время страшновато было ездить по этому проспекту на машине, такой он просторный и мощный.

Здесь, в Кельне, Лиза почти не думала, что будет делать, когда вернется домой. Да и где теперь ее дом – в Москве, в Белоруссии? Ей просто хотелось, чтобы это произошло поскорее; она сама не знала, почему.

Лизе казалось, что ее последнее объяснение с Паулем уже произошло, и в то же время она видела, что он ждет от нее еще каких-то слов. Это угнетало ее, как никогда прежде. Встречаясь с ним иногда, Лиза чувствовала даже какое-то нетерпение, почти раздражение: ну зачем он смотрит на нее так, чего он ждет, разве что-то еще неясно?

– Мне все-таки кажется, – сказал однажды Пауль, – что мы могли бы быть счастливы с тобой.

«Сослагательное наклонение!» – вдруг вспомнила Лиза Оксанины слова и едва сдержала улыбку.

– Если этого нет, – ответила она, стараясь смягчить свои слова примирительной интонацией, – значит, этого и не могло бы быть.

Это было вскоре после Нового года. Лиза и Пауль только что простились после его праздничного визита, но все еще стояли в гостиной Нойбергов. Лиза теребила длинную шелковую кисть светлой гардины и смотрела в сад. Пауль уже собирался уходить и вдруг произнес эту фразу. Услышав Лизин ответ, он грустно кивнул.

– Ты права, Лиза. Ты права во всем, что касается чувств.

Лиза видела, что и он уже смирился со скорым расставанием. Впрочем, Пауль не был бы самим собою, если бы тут же не произнес:

– Ты знаешь, наша фирма сейчас налаживает контакты с Россией. У вас очень перспективный инвестиционный рынок, хотя и слишком рискованный. Возможно, мне придется бывать в Москве в командировках.

Лиза ничего не ответила. Но он, кажется, и не ждал ответа.

Пауль вышел из комнаты незаметно – ведь они уже простились. У двери он еще раз обернулся, но Лиза смотрела в потемневший от талого снега сад.

Лизе показалось, что это и есть ее последний день в Кельне, хотя она должна была провести здесь еще месяц. Еще впереди было прощание с Нойбергами, еще бегала она по магазинам, покупая подарки маме, Коле, Наташе, детям, Оксане, Игорю, – а ее жизнь в Германии была уже окончена, и Лиза вспоминала ее как музыку, завершившуюся чистым и пронзительным аккордом.

– Девушка, чемоданчик давайте, довезу по назначению! У-у-у, какой тяжелый, разве можно самой!

Бойкий носильщик вскинул Лизин чемодан на багажную тележку и бодро потащил к выходу из аэровокзала. Лиза едва поспевала за ним, а он приговаривал на бегу:

– Куда едем, девушка? Сейчас и машинку для вас найдем! Как там погодка в Германии? У нас такие холода стоят, того и гляди, окочуримся тут все.

Лиза только что вышла за таможенную калитку, как тут же и появился этот расторопный парень.

– Погодите, постойте! – говорила она на ходу. – Меня же встречают, я же сейчас с братом разминусь!

Носильщик приостановился, и Лиза увидела Николая, который еще стоял в толпе встречающих и высматривал ее среди прилетевших рейсом из Кельна.