разлуки. Он ступает по улицам в сопровождении верного раба, тенью следующего за ним.

Нас поражает вид заключительного отрезка дороги, ведущего прямо к его дому. По сравнению с утром сегодняшнего дня он непривычно пустынен. Не слышно гомона горожан, нет толкотни перед магазинами. Лишь изредка промелькнет пара прохожих.

Заметим, что ставни магазинов также захлопнуты. Вдоль тротуаров — череда закрытых наглухо ворот с висячими замками. Створки окрашены в разные цвета: зеленые, коричневые, голубые — в зависимости от типа лавки. Поблекшие на солнце, они кажутся частями одной обветшалой радуги.

Для Евтихия подобный вид — не странность. Эта череда облупившихся ворот заставляет его мысленно произнести: «Вот я и дома».

Пробегает дворняга, задирает лапу и пускает струю на углу той улицы, где работает продавец тканей. Еще пару часов назад ее бы прогнали прочь. Куда же все делись?

Лавки закрыты уже давно. За исключением кабатчиков, антиквариев и цирюльников, подавляющее большинство римских тружеников заканчивает работу в шестом часу (hora sexta) — летом, то есть с 11 до 12 часов, или в седьмом часу (hora septima) — зимой, то есть с 12 до 13 часов. Около полудня форум оглашается звуком трубы (или попросту громким воплем) и все застывает. Таков сигнал об окончании рабочего дня. Он аналогичен сирене на стройке. Сделки завершаются, конторы больше не принимают посетителей, политическая жизнь приостанавливается (во всяком случае официально, потому что потом все продолжится в термах в послеполуденных встречах между сильными мира сего).

Когда Евтихий исчезает за дверью дома, он оказывается во власти света и запахов, по которым так скучал. Последуем за ним. Пройдя коридором от входа, мы попадаем в атриум, с бассейном — имплювием[121] — в центре. В нем отражается синева небес. Римлянин в раздумьях застыл над водой. Зеркало водоема, усеянное по случаю вечернего приема цветочными лепестками, отражает взгляд карих глаз. Евтихий поднимает голову и видит своего сына, со смехом бегущего ему навстречу. Это мальчик лет шести, очень худенький, с каштановыми волосами и озорным взглядом. К нему приставлена рабыня, она с улыбкой почтительно замирает позади ребенка. Бо́льшую часть дня дети проводят не с матерью, а с «нянями». На шее у мальчика — praetexta, круглая пузатая шкатулочка с защитным амулетом от болезней внутри. Мальчик нежно и долго обнимает отца. Потом он резво высвобождается из объятий и бежит к собачке, мордочка которой показалась из комнаты. Ребенок неудержим. Естественно, повсюду за ним следует рабыня.

Евтихий проходит по дому, проверяя, все ли готово для застолья. Поражают некоторые детали убранства этого характерного жилища богатого хозяина. Прежде всего — окраска стен, всегда ярких оттенков, чтобы оживить помещения, а также — мозаики, как самые настоящие «каменные ковры». У них такой же вид, с ясно обозначенной каймой по краю композиции. А в центре — геометрические мотивы или изобразительные вставки, зачастую с сюжетами отдыха или мифологическими фигурами…

Евтихий остановился у мозаики, обсуждая со слугой детали подготовки к ужину. Здесь изображены два корабля, плывущие друг за дружкой среди дельфинов, рыб и мурен. Несмотря на простоту композиции, сцена полна очарования (она исполнена из каменных тессер черного и белого цвета), поскольку повествует о возвращении после долгого путешествия. У корабля справа развернуты паруса, он пока еще находится в открытом море, с большим грузом. Корабль слева — это то же самое судно, но запечатленное уже в момент прибытия. Его паруса свернуты, а матросы снуют вверх-вниз, затягивая канаты. Корабль входит в порт с большим маяком. Чуть поодаль среди волн виднеется лодка с гребцами. По очертаниям непонятно — либо это «тягач», готовый отбуксировать корабль в порт, либо экипаж, который сходит с палубы. Четко видна мужская фигура на земле, возносящая хвалу богам за удачное, без катастроф, завершение плавания. Мужчина раскладывает на небольшом алтаре жертвенную трапезу. Мозаика заказана Евтихием и представляет нам его жизнь: постоянное странствие под покровительством богов. Также он хочет показать всем, что источник его благосостояния — торговля. Мозаики римских домов часто служат в качестве «рекламных вывесок», повествующих о коммерческой жилке хозяина.

Наш взгляд теперь привлекает один предмет мебели. Еще не пришло время массивных столов, книжных шкафов, пузатых трюмо. Мебель словно специально отступает на второй план, она не тяжела, необходимого размера, чтобы не заслонять собой мозаики полов, фрески стен или декорации потолков.

В этой комнате имеется превосходное тому доказательство: своеобразный стол-треножник, чьи ножки покоятся на кошачьих головах. Он похож на хрупкого неподвижного паучка, из угла взирающего на огромную напольную мозаику, как будто это его паутина.

Ваза из тонкого стекла с цветами создает изысканное цветовое пятно на черно-белом «каменном ковре». Такое вкрапление света и роскоши высокого уровня появилось здесь по воле хозяйки.

Повсюду по углам расположены стройные длинные бронзовые колонны, напоминающие ножки абажуров. Они увенчаны статуями божеств либо зажженными лампадами. В каждой комнате в римскую эпоху должны быть обязательно подобные «световые акценты».

Теперь хозяин дома находится в перистиле, в прекрасном домашнем саду, окруженном колонными портиками. Повсюду — ухоженные, благоухающие средиземноморские кустарники.

Евтихий проверяет вместе со своим рабом-садовником центральный фонтан с фигуркой бронзового олененка, спасающегося в прыжке от охотничьих собак. Струя воды должна быть обильной и издавать приятный звук при падении в чашу. Это крайне важно для пира. Через некоторое время позади павлина (на этот раз живого) появляется девочка, дочка Евтихия. Малышка бросается к ногам отца, он берет ее на руки…

Секреты хозяйки дома

Приоткроем потихоньку дверь. Просто ради любопытства. Чуть дальше, в центре комнаты с красными стенами, мы обнаружим сидящую хозяйку, домину. Руки покоятся на коленях. Две рабыни занимаются ее прической. На столике разложены все необходимые предметы, даже горячие железные щипцы для завивки волос. Подготовкой хозяйки дома к пиру не следует пренебрегать. Это — труд, начатый много часов назад и который продлится еще столько же. Окончательным результатом будет сияющее лицо, пунцовые чувственные губы, подчеркнутые мягкими тенями глаза и высочайший фонтан кудрей, ниспадающий на лоб.

Разумеется, как нам уже удалось убедиться во время нашего путешествия, эти кудри искусственные.

Домина опасается красить волосы в рыжий цвет, распространенный в римскую эпоху наравне с черным и белокурым. К сожалению, пигмент, дающий рыжий оттенок, токсичен. Римские дамы знают об этом, но многие все равно продолжают использовать его, пока пигмент буквально не сожжет их волосы.

Но выход есть — парик. Совсем не преступление носить его, тем более это модно. Каждая состоятельная римлянка регулярно носит парики. Уважающая себя домина имеет в наличии сразу несколько