— Посмотрим, — сказал король.

Разговоры потекли вновь, избрав совсем другой предмет, похоже заинтересовавший короля, — необходимость обновить розарии в оранжереях Трианона. Маркиз де Мариньи напомнил о возможности привезти растения из Болгарии.

— Быть может, вы могли бы также обратиться к крупным купцам, плавающим в Индию, чтобы они привезли растения и оттуда, — предложил Себастьян. — Некоторые тамошние разновидности на удивление благоуханны и прекрасны видом.

— Где же вам довелось видеть их или обонять? — спросила маркиза.

— В самой Индии, мадам.

— Вы были в Индии? — спросил король.

— Да, ваше величество. Я провел там чуть более двух лет.

За этими словами последовало новое порхание удивленных взглядов и восклицаний.

— Ах, вы были правы, Бель-Иль, наш друг граф де Сен-Жермен вполне заслуживает того, чтобы с ним познакомиться, — сказал король. — Что же вы делали в Индии?

— Я много слышал о древней мудрости индусов. И отправился туда, чтобы узнать о ней побольше. А заодно выведал некоторые из их секретов.

— Какие же? — спросила оживившаяся наконец маркиза, явно обрадованная чему-то новенькому в длинной череде вечеров, где кроме театральных представлений было мало увлекательного.

— Например, как очищать драгоценные камни, мадам.

— Ловлю вас на слове, — сказал король, вставая.

Гости вернулись в Часовой салон. Там им подали шоколад, кофе и ликеры. Себастьян стал объектом всеобщего внимания. Принцесса Анхальт-Цербстская уже не отходила от него и, казалось, была просто очарована, когда госпожа де Помпадур пригласила графа де Сен-Жермена на малый ужин в следующий четверг.

— Могу ли я тоже быть в числе приглашенных? — воскликнула она.

Позволение было ей тотчас даровано.

Гости постепенно расходились; выйдя в галерею, Себастьян остался один, дожидаясь маршала, с которым должен был вернуться в Париж. Он удивился его задержке и уже задумался, как ему вернуться в Париж, если Бель-Иль его подведет. Потом вдруг услышал довольно оживленный разговор из-за дверей Часового салона. Он подошел поближе, инстинктивно прислушался и узнал голос Мариньи:

— …Но где вы с ним познакомились?

— В Вене. Он там жил как принц и водил дружбу с самыми влиятельными людьми при дворе. И вы сами видели, он не с Луны свалился.

Это бы голос Бель-Иля.

— Мы ничего о нем не знаем, — возразил Мариньи. — Какого он происхождения? Откуда его богатство? Наконец, не забывайте, что он представился мне красильщиком! Вы себе представляете? Красильщик в Версале!

— Он представился вам по моей рекомендации, маркиз, и если вы еще встретите красильщиков, чьи политические мнения привлекли бы внимание короля, соблаговолите поставить меня в известность.

— Но в конце концов, Сен-Жермен — это же невозможное имя! И он даже не француз! Что мне ему сказать, этому Сен-Жермену?

— Что он снискал милость короля, вы сами это видели. Прошу извинить, но он меня ждет.

В следующее мгновение Бель-Иль вышел в галерею.

— Простите, дорогой друг, надо было наведаться в одно местечко.

В карете, несколько успокоившись, Бель-Иль пришел в превосходное расположение духа.

— Я же вам говорил, вы обязательно должны были приехать в Париж. Поздравляю себя с этим. Вы у короля в фаворе, поверьте мне. Это не пустяки.

Себастьян, разумеется, воздержался от упоминаний о перепалке, которую подслушал ненароком.

В течение всего марта и начала апреля Себастьян раз-два в неделю бывал на малых версальских ужинах, где всякий раз присутствовал король. На втором мартовском ужине произошел примечательный эпизод. Пока приглашенные, как обычно, беседовали между собой в Часовом салоне, вошел король, быстро поздоровался с гостями и направился прямо к Себастьяну.

— Граф, ваше предсказание сбылось.

Глаза монарха удивленно и весело поблескивали. Себастьян был поражен.

— Сегодня утром герцога де Шуазеля посетил с визитом посланец императрицы Елизаветы. Россия хочет присоединиться к Версальскому договору. Как вы и предрекли.

— Я рад, сир, что мои предположения подтвердились, к вашему удовлетворению.

Тем не менее некая странность заинтриговала Себастьяна: разве министром был не кардинал де Берни? Разве не к нему должен был обратиться посланец?

Остальные приглашенные наблюдали за сценой на некотором расстоянии и, быть может, слышали диалог. Но никто, даже маркиза, не осмелился приблизиться.

— Это похоже на ясновидение, — заметил король несколько саркастично. — В чем ваш секрет?

— Быть может, никакого секрета нет, сир, кроме умения отстраняться от событий, словно они происходят на далекой планете. Это позволяет замечать то, что главные заинтересованные лица порой не видят.

— И что же предвещают ваши нынешние догадки?

Себастьян улыбнулся, хотя чувствовал на себе град взглядов.

— Сир, ваш вопрос льстит мне. Я пока вижу только одно: мир станет желанным раньше, чем исчерпаются живые силы противоборствующих стран.

— Вы по-прежнему верите в мир с Англией, о котором раньше говорили?

Себастьян театрально изобразил колебание.

— В Европе — да, я убежден. За морем… тут моя уверенность меньше. Англичане хотят Индию и Америку, где их соперничество с Францией очевидно. Для начала они завладеют испанскими колониями.

— Вы хорошо осведомлены.

— Просто я не принадлежу ни к одной из сторон, ваше величество, — ответил Себастьян, глядя королю в глаза.

Он почти не лгал. Наконец-то ему удалось ухватить кончик нити, о которой так долго мечтал, — той, что вела его непосредственно к самой власти.

— А вы не из тех англоманов, что помешаны на хорошем английском тоне?

Тут Себастьян искренне удивился.

— А разве существует хороший английский тон, сир?

Король расхохотался, и на этот раз разговоры прервались совершенно, чтобы лучше было слышно их беседу.

— Вы знаете Англию?

— Я провел там некоторое время, сир, — ответил Себастьян, догадываясь, что король не питал симпатии к англичанам. — Пища там убогая, а манеры довольно грубые. Я говорил об Англии лишь с политической точки зрения.

Казалось, короля это удовлетворило.

— Слушайте его! — заявил он собравшимся. — Надо будет его познакомить с господином Вольтером!

Потом, опять обратившись к Себастьяну:

— Как мы сможем заключить мир со страной, которая воюет с нами в Индии и Америке?