— Ты в квартире?

— Нет, я все еще стою на площадке. А он внутри уже целую вечность. Я не знаю, что он там делает. Велел ждать его за дверью. Но не могу же я торчать тут всю ночь!

— Мне все это не нравится. Я вхожу!

— Нет, не надо. Ты все испортишь. Я ведь ему обещала.

— Возможно, это ловушка!

— Нет, говорю тебе… Я уверена, он не опасен, — произнесла Эйприл, чтобы успокоить Майлза, хотя сама уже не верила в это.

— Ты уверена, что он не опасен! Боже мой, Эйприл!

— Я просто не понимаю, что могло его так задержать. Поэтому я вхожу. Дверь на щеколде. Я оставлю ее открытой. Имей в виду на всякий случай.

— Эйприл, постой! Я не хочу, чтобы ты заходила туда. Это неправильно. Ты незаконно вторгаешься в частные владения. Мне все это не нравится!

— Все будет хорошо, поверь мне. Просто не убирай телефон. Чтобы наверняка. Я ненадолго, только посмотрю, что там делается, и через несколько минут спущусь.

— Мне все это до смерти надоело. Это какая-то глупость. Неужели ты не чувствуешь абсурдности происходящего?

Эйприл толкнула входную дверь.

Петли скрипнули и застонали, когда тяжелая дверь ушла внутрь. За ней оказался темный коридор. В свете ламп с площадки Эйприл разглядела теряющийся в тенях дальний конец коридора, уводящего в глубь старомодного пентхауса.

— Сет, — шепотом обратилась она к темноте. — Сет! Сет!

Шагнув за порог, Эйприл поискала выключатель. Она нащупала старинный керамический, похожий на перевернутую масленку ее бабушки, рычажок и опустила его, но тот только гулко щелкнул, а лампочки под стеклянными абажурами бра так и не загорелись.

Эйприл двинулась по пустому коридору, половицы под ногами поскрипывали. В квартире пахло пылью и спертым воздухом.

— Сет, — снова позвала она, на этот раз громче. — Сет! Где вы?

Проходя мимо двух следующих выключателей, Эйприл пощелкала ими — никакого эффекта. Не работают.

Свет с лестничной клетки дальше не проникал. Темнота квартиры поглощала желтое свечение, не давая ему разлиться дальше зева входной двери. А в следующий миг тьма вокруг нее сгустилась.

Обернувшись через плечо, Эйприл увидела, что входная дверь беззвучно прикрылась до половины и ее под собственной тяжестью притягивает к раме. Эйприл вернулась, пугаясь при каждом шаге стука собственных каблуков, широко распахнула дверь и, сунув в качестве клина пудреницу, снова дошла до середины коридора.

На этот раз она обратила внимание на двери в квартире. Небольшие, выкрашенные белой краской, должно быть, ведут в чуланы, решила Эйприл, а другие, по-видимому, закрывают комнаты, как и в квартире Лилиан.

— Сет!

Ее резкий окрик, в командном тоне которого звучало раздражение, прорезал тишину.

Вынув из кармана зажигалку, Эйприл щелкнула ею и подняла повыше. Стены были оклеены безобразными обоями. Бумага побурела от старости и была шершавой на ощупь. Здесь они были такими же голыми, как и во всех остальных квартирах этого дома, какие Эйприл успела посетить. Как будто стенам нельзя доверять. Не было ни картин, какие обещал показать портье, ни его самого.

— Сет? Сет? Не пугайте меня! Где вы?

Еще несколько шагов, и у Эйприл осталась лишь тонюсенькая полоска электрического света и белесое мерцание дешевой зажигалки. Ее яркое, но короткое пламя тонуло в холодном, темном пространстве, освещая всего лишь маленький кружок. Однако Эйприл разглядела закрытую дверь слева по коридору. В квартире ее двоюродной бабушки здесь находилась гостиная. Эйприл услышала далекий голос.

— Сет? Это вы?

И он прокричал, как будто из бескрайнего пространства:

— Эйприл, нет! Не входите. Стойте!

Из щели под дверью вырывался сквозняк и обжег холодом руки. Пламя зажигалки замерцало синим, прижалось к металлической пластине, а затем погасло. Невероятно, такое впечатление, будто Сет кричит откуда-то издалека. Эйприл замерла на месте, все тело напряглось, по спине пробежали мурашки. Она прислушалась.

В комнате звучал еще один голос. Да, она точно слышит голос. Даже голоса. Это что, телевизор? Радио? Придвинувшись ближе, Эйприл прижалась ухом к двери. Звук несся так, будто она проходит мимо стадиона «Янки Стадиум» во время домашней игры. Наверное, он зарождается где-то за пределами здания.

Ей на ум сейчас же пришли рассказы миссис Рот и мистера Шейфера. Эйприл прижала телефон к уху и отошла от двери.

— Майлз?

— Да, я здесь. Что там?

— Не знаю. Свет в квартире не горит, но я что-то слышу. Или это снаружи? Ты там внизу не слышишь никакого шума?

— На что похожего?

— На гул толпы.

— Как это?

— На улице ветрено?

— Что?

— Ветер дует? На улице?

— Нет. Здесь жутко холодно и сыро, но ветра пока нет. О чем ты вообще говоришь?

— Я здесь что-то слышу.

Она действительно слышала. И либо шум с каждой секундой усиливался, либо у нее обострялся слух. Похоже на рокот бури. Или же на какой-то по-настоящему громкий и далекий гул, но только смазанный. Ветер из-под двери усилился, и Эйприл отошла еще на шаг.

— Эйприл? Эйприл? — Она слышала, как голос Майлза бьется в трубке.

— Сет? Что вы там делаете? — выкрикнула она, выставляя перед собой зажигалку. Искра вылетела, но огонь на сквозняке не загорелся.

— Сюда.

Голос звал из комнаты, прямо из-под двери. Во всяком случае, ей так показалось. Неужели Сет?

— Что?

Ее пальцы поспешно, отчаянно чиркали по металлическому колесику зажигалки. Она поднесла к уху телефон.

— Мне кажется, там кто-то есть. В комнате.

— Эйприл, ты меня пугаешь! Что там, черт побери, творится?

Она подняла руку повыше. Искра вылетела, но потухла. Со следующей попытки огонек занялся. Эйприл неуверенно шагнула к двери, держа зажигалку перед лицом. Задыхаясь от бешеного сердцебиения, она сощурилась, чтобы лучше видеть, и решилась заглянуть в комнату, выяснить, что же там делает Сет. Должно быть, это он. И с ним кто-то еще. Или же он разговаривает сам с собой? Она коснулась латунной ручки.

И дверь открылась.

Ее открыли с другой стороны. Эйприл испуганно ахнула. Крохотный огонек погас от внезапно вырвавшегося из комнаты чернильного холода. Ветер взревел, словно выжатый под давлением из замкнутого, но полного жизни пространства. Да, все здесь было пронизано жизнью. Сам подвижный воздух был наполнен столькими криками, что Эйприл пошатнулась от его силы.

Тусклый свет с лестничной клетки пропал, и очертания предметов вокруг — грязные обои на стенах, смутное ощущение потолка, карнизы — растворились. Исчезло все, поглощенное чем-то настолько плотным и черным, что остался один лишь холод.