Но улучшение было недолгим. Через неделю внезапно снова поднялась температура — начался второй этап воспаления легких. Теперь с каждым днем ему становилось хуже. Он надолго терял сознание, периоды просветления становились все короче и короче. В один из таких моментов больной принялся рассказывать о своей самой большой сибирской экспедиции и на конверте Общества сближения с Англией начертил свой олёкминско-витимский маршрут: от Лены на Витим, потом на юг, через долину Муи, к Чите. По-видимому, ему вспомнилось наиболее яркое впечатление жизни…

Петр Алексеевич Кропоткин скончался в ночь на 8 февраля в 3 часа 10 минут. Через день прибыл специальный поезд, на котором гроб с телом был доставлен в Москву и установлен в Колонном зале Дома труда (потом он стал называться Домом союзов), в том самом зале Дворянского собрания, где 70 лет назад мальчик Петя в восточном костюмчике заснул на коленях российской императрицы и был пожалован монаршей милостью — определен учиться в Пажеский Его Величества корпус…

Три дня шло прощание с покойным в Колонном зале. 13 февраля состоялись похороны. Похоронная процессия растянулась во всю длину Волхонки, Пречистенки, Большой Царицынской (ныне Большая Пироговская), в ней участвовали и представители правящей партии. По просьбе вдовы и дочери Кропоткина, во исполнение его последней воли, на время похорон под честное слово были отпущены из внутренней тюрьмы ВЧК заключенные-анархисты. Но, когда гражданская панихида закончилась и настал момент выноса гроба, узников еще не было. Тогда анархисты, приехавшие из Дмитрова, изготовили специальное «знамя протеста» и отказались выносить гроб, пока не придут их товарищи.

Только через полчаса, по указанию председателя Моссовета Льва Каменева, семеро заключенных во главе с организатором анархистской конфедерации «Набат» Ароном Бароном и Ольгой Таратутой были доставлены к месту прощания. Они шли с черным знаменем протеста впереди колонны из десятков тысяч людей, пришедших на похороны. Когда траурный кортеж приблизился к дому Льва Николаевича Толстого на Пречистенке, работники музея вынесли бюст великого писателя, а хор Большого театра исполнил фрагмент православного канона «Вечная память», что было совсем не в новых, советских обычаях.

Более двух часов двигалась траурная процессия к Новодевичьему кладбищу. Был ясный, морозный день, и зимнее солнце освещало заполненные народом улицы, множество красных и черных знамен. Венков было не менее восьмидесяти. Государство, с действиями которого этот человек не соглашался, решило использовать в своих интересах популярное во всем мире имя. Поэтому на первом месте были венки от ЦК РКП(б), Исполкома Коминтерна, Совнаркома и ВЦИКа, а потом уже от политкаторжан, партии левых эсеров, Академии наук, двух факультетов Московского университета, студентов, работников просвещения Дмитровского уезда, от толстовских и множества анархических организаций.

На гражданской панихиде выступил бывший секретарь Толстого В. Ф. Булгаков: «В лице Кропоткина мы хороним одного из благороднейших защитников человеческой личности, одного из вдохновеннейших певцов свободы, — той свободы, самое понятие, самое имя которой уже стыдимся теперь произносить!.. Надо действительно углублять революцию, а не считать (смешно сказать!) революцией то насилие, которым кучка правящих людей защищает себя…» Еще более резко прозвучала речь анархиста Арона Барона. Он говорил о новом деспотизме, о палачах в подвалах ЧК, о том, что революция оказалась предана и растоптана. Он, как и остальные отпущенные, вечером вернулся в свою камеру. В 1937 году его расстреляли.

Многое произошло в 1921 году. Это был год Кронштадтского мятежа, первого массового выступления против лицемерной, по сути, антинародной политики власти, называвшей себя народной. Это был год крупнейшего крестьянского восстания в Тамбовской губернии и сильнейшего голода в Поволжье (и не только в Поволжье), охватившего десятки миллионов людей. В Советскую Россию приехал лауреат Нобелевской премии мира Фритьоф Нансен, организовавший в Европе сбор помощи голодающим. То был акт солидарности и взаимопомощи, вполне по Кропоткину. Но Нансен смог убедиться, что новому русскому государству, возомнившему себя лидером мировой революции, эти гуманитарные идеи чужды. Общественный комитет помощи голодающим (Помгол), почетным председателем которого был избран Короленко, был ликвидирован по указанию Ленина (7 августа 1921 года он написал Сталину: «Необходимо закрыть Помгол и всех его членов расстрелять…»). Вождь пролетариата опасался буржуазного влияния из-за границы. А Короленко умер как раз в день закрытия Помгола.

В этом же году был расстрелян поэт Николай Гумилёв, ушел из жизни Александр Блок. Двумя годами ранее, в ноябре 1919 года, Блок выступил с докладом «Крушение гуманизма» на открытии Вольной философской ассоциации (Вольфила). Это общество свободной мысли было создано группой деятелей культуры в период становления в России жестокой большевистской диктатуры. Среди основателей, кроме Блока, были Андрей Белый, философ и публицист Иванов-Разумник, поэт Владимир Пяст, романистка Ольга Форш, художник Кузьма Петров-Водкин. В комнате на третьем этаже дома на правом берегу Фонтанки, почти напротив Аничкова дворца происходил пока еще не запрещенный свободный обмен мыслями. На одном из последних заседаний этого общества прошел вечер памяти Кропоткина. Завершая его, Иванов-Разумник сказал: «Анархизм есть дальняя веха, к которой мы все идем, и имя Кропоткина всегда будет развеваться знаменем на этом далеком маяке для всего человечества». В 1922 году деятельность Вольфилы была, как и следовало ожидать, запрещена властями.

Путь, на которой вступило Российское государство после 1917 года, во многом расходился с идеями Кропоткина, предостерегавшего от такого развития событий. Тем не менее его имя не было вычеркнуто из истории страны. Правда, парадоксальным образом сохранилось только имя, а его духовное наследие предавалось забвению. И это несмотря на достаточно долгое (с 1921 по 1939 год) существование Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П. А. Кропоткина — до 1934 года его возглавляла В. Н. Фигнер, а затем вдова Петра Алексеевича Софья Григорьевна.

В Кропоткинский комитет входили анархисты всех оттенков, включая толстовцев и мистических анархистов, бывшие народники, старые революционеры — узники царских каторжных тюрем и ссылки и ученые (среди них — академики В. И. Вернадский и А. Е. Ферсман). Старые народовольцы, большая часть которых вступила в партию эсеров, объединились в кружок по восстановлению и уточнению истории народовольческого движения при Всесоюзном обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев — ОПиС. Этот историко-революционный кружок действовал в стенах Кропоткинского музея, образуя своеобразный научно-исследовательский центр. В его работе принимали участие теоретик-анархист профессор А. А. Боровой, основатель журнала «Почин» А. В. Атабекян, председатель Русского технического общества, профессор Горного института П. А. Пальчинский, известный деятель кооперативного движения, председатель правления Московского народного банка В. А. Перелешин, писатель-географ С. С. Анисимов, популяризатор науки Н. К. Лебедев, видный политик и земский деятель Д. И. Шаховской. Эти люди, представлявшие собой различные слои интеллигенции, образовали вокруг музея общество братства, солидарности и взаимопомощи, о котором говорил в своей последней записке Петр Алексеевич Кропоткин.