– Олег, мне страшно. – Анжела каким-то чудом успела быстро оправиться от последствий транса, в то время как большинство ее коллег продолжало выглядеть словно поднятые из могилы покойницы. – Они сейчас прорвут щит и порубят нас на куски!

– Спокойно, – приобнял ее юноша, решив, что весьма сильную ведьму при начале абордажа лучше держать поближе к себе. Да и потом, наличие соблазнительного тела под боком изрядно отвлекало его от мыслей о возможной гибели. А о последней имеющееся у него предчувствие буквально вопило. – Мне тоже страшно. Знаешь, дорогая, давай-ка сделаем четыре шага влево и встанем около входа в рубку. Так оно как-то поспокойнее будет.

– Дык это! – не согласился притершийся к Олегу с другого бока Святослав, разрушая их маленькую идиллию на двоих. В руках бывший крестьянин сжимал здоровенное резное бревно, размерами и весом чуть не превышающее самого бывшего труженика от сохи. – Бояться – оно того, не надо. На том свете ну дык все хорошо будет! Мы – оно того… Сильно нагрешить при всей охотке не могли… Ну дык некогда нам было, некогда!

Приблизившихся вплотную к крейсеру поляков встретила картечь, показавшая себя намного лучше обычных снарядов. Сразу пять или шесть поляков, чьи магические щиты не справились с роем летящей встречным курсом железной мелочи, закувыркались вниз вместе со своими конями убитыми или ранеными. Однако оставшиеся, а было их еще десятка три с половиной, раздвинули при помощи копий прикрывающий летучий линкор барьер и вломились внутрь. Навстречу им взлетели те представители экипажа, кто сам или при помощи артефактов мог преодолеть земное притяжение. Возглавивший контратаку Андрэ окутался золотистым пламенем, очертания его размылись, и за доли секунды на месте юноши оказался самый настоящий феникс. Однако враги не стали принимать бой. Благодаря скорости и маневренности своих пегасов, они словно живая река обтекли со всех сторон российских авиаторов, и тотчас же на палубе воцарился кровавый ад. Наконец-то дорвавшиеся до противника поляки не стали вести себя словно стая бешеных волков. Вместо того чтобы наброситься всем на защищающих судно летунов или приготовившихся к схватке матросов и офицеров, палящих в них со смешных дистанций из ружей, пистолетов, пушек и магических посохов, они метнули вниз притороченные к седлам связки гранат.

– Бомбы! – рявкнул Святослав и забился в угол, прикрывшись своим столбом как щитом. Благо габариты необычного столярного изделия позволяли использовать его не только как укрытие, но и при необходимости как таран или основу для выдалбливания двухместного каноэ.

– Каюк, – выдохнул Олег, опознавая летящие к палубе ребристые круглые предметы. Фантазия мигом показала ему, как многочисленные разрывы и осколки разом выкашивают не меньше половины утомленного предыдущими боями экипажа. Однако ужас от осознания грядущих перспектив не помешал ему метнуться к относительно защищенному входу в рубку, по пути подмяв под себя девушку. Парочка покатилась по ступенькам, больно бьющим их тела каждая. Однако это все равно было несравненно лучше, чем попасть под множество небольших взрывов, буквально уничтоживших верхнюю палубу «Змия». – Проклятье, проклятье, аминь, блин! Анжела, жги!

О том, что теперь творилось на палубе, оставалось только догадываться. Скорее всего, разом оказавшиеся вне досягаемости пушек и резко проредившие не умеющих летать защитников, небесные кавалеристы Войска польского теперь без лишних помех сосредоточились на уничтожении отечественных авиаторов. Только не совсем полным составом. Как и предсказывал Андрэ, несколько гусар попытались проникнуть в рубку. Чтобы приборы управления линкором поломать или захватить, ну и чисто так, на всякий случай. Одно хорошо: пегасы вниз по узкой лестнице, ведущей в рубку и лазарет, пробраться никак не могли. И теперь их седоки, громко поминая «матку бозку» вперемешку с руганью, слезали со своих седел, к которым крепились сложной системой ремней.

Первый из них, на счастье Олега, имел практически полностью разрядившиеся щиты. А потому пули, посланные в него ведьмаком, врезались в надраенную до блеска кирасу. И даже пробили ее. Последняя так и вообще влетела прямиком в лоб, сделав ненужным проведение какого-либо контроля. Испугавшийся пришедшихся прямо ему в глаза вспышек и звуков выстрелов конь встал на дыбы и замолотил передними копытами. Прямо по еще одному шляхтичу, пытавшемуся обогнуть мертвеца и сунуться к командному центру корабля. Подковы пегаса были шипованными и зачарованными, очевидно на случай снижения до бреющего полета и затаптывания отступающего противника. Второй из поляков, ставший жертвой «дружеского огня» в исполнении магической кобылы, осел на подгибающихся ногах мертвым или оглушенным. Кто-то из гусар выпустил магический разряд, который не смог убить осиротевшее животное, а лишь окончательно его взбесил. Бросившийся на обидчика крылатый конь по пути куснул или лягнул нескольких своих собратьев, устроив настоящую собачью свалку в исполнении пегасов. Остальные поляки попытались утихомирить разбушевавшуюся скотину, мешавшую им спешиться и добраться до ведьмака, и на это им требовалось время. А его давать врагам никто не собирался.

– А-а-а! – Со спины на Олега дохнуло опасностью, и он едва успел прижаться к стене, прежде чем мимо него вперед и вверх, к сгрудившимся у входа полякам, пронеслась волна обжигающего как огонь холода. Анжела кричала во все горло, сверкая стремительно покрывающей кожу ведьмочки изморозью. Текущая из ее глаз кровь моментально застывала наплывами алых сосулек, а роскошные светлые волосы твердели и ломались на куски. Но поток невероятной стужи, казалось, заставляющей густеть до состояния киселя даже воздух, остановил уже собравшихся затоптать Олега поляков у самого входа в надстройку. Их осталось всего трое, но, видимо, это были ветераны. Все, как один, мгновенно отвернулись от магического ветра и закрыли лица руками, а в дополнение к индивидуальным защитным чарам мигом создали еще и какой-то барьер, отделявший их от наколдованной отрицательной температуры.

Анжела была достаточно талантливой и сильной ведьмой, но – увы, не до такой степени, чтобы освоить и свободно использовать высшую боевую магию. Или хотя бы ее убедительное подобие. Исчерпав все возможные и невозможные резервы секунд за двадцать непрерывной атаки, девушка сделала то, чем обычно и заканчивались для среднестатистической ведьмы замашки на истинное могущество. Упала в глубокий обморок, оставляя дальнейшие разборки со слегка обмороженными и очень злыми поляками своему кавалеру. И то, что он отчаянно пытался одновременно вздохнуть и не выкашлять помороженные предыдущей порцией воздуха легкие, ее не волновало нисколько.

– Я зделлаю из тваиго черепа ночной горшок за убитие Януша, – посулил Олегу на более или менее сносном русском один из поляков, замахиваясь на молодого ведьмака саблей. Бросок разряженного револьвера ему в лицо он полностью проигнорировал, и в следующее мгновение острейшее лезвие врезалось в стену там, где секунду назад стоял парень. Спасла его не столько реакция, сколько обледенелость пола. Делающий выпад шляхтич слегка поскользнулся, а потому удар, направленный куда-то в плечо, пришелся несколько вскользь и вообще не задел своей цели. Олег выхватил палаш, но в контратаку идти не спешил, не очень уверенный в правильности вступления в фехтовальный поединок. Зачарованный клинок сабли надрезал сталь корабельной переборки с легкостью необычайной, оставив после себя глубокую царапину. – А убивать буту мидлено.