Таким образом, поимка похитителей-рецидивистов оказалась здорово подпорченной ужасающими обстоятельствами, в которых она проходила, и триумф Миковски был фактически сведен к нулю.

Через час после выхода в эфир информационного бюллетеня ФБР объявило о начале проведения внутреннего расследования с целью выяснить, не применялись ли в ходе операции незаконные методы и средства. И лишь вскользь упоминались имена шестерых специальных агентов, получивших серьезные ранения во время этого странного боя.

Когда уже стемнело, Санди привезла Робина к себе. Спускаясь в подземную стоянку, она вдруг поняла, что вряд ли им удастся не встретить в лифте никого из соседей. Вид мальчика – раненого, в лохмотьях, не мог не вызвать у жильцов подозрений. Санди вышла на улицу и купила бинты и кое-что из одежды для Робина в магазине, работавшем круглые сутки. Вернувшись на пустынную стоянку, Санди помогла Робину выбраться из багажника и обработала его раны с помощью тампонов с бактерицидной пропиткой. Мальчик молчал, выглядел растерянным и покорно позволял делать с собой все, что она хотела. Кое-как приведя ребенка в порядок и перебинтовав ему руки и колени, Санди натянула на него новые рубашку и джинсы, которые только что купила. При этом она испытывала такое огромное удовольствие, что даже испугалась.

«Бог ты мой! – сказала себе Санди. – Я, похоже, начинаю играть в „дочки-матери“».

Убедившись, что вокруг ни души, она взяла Робина за руку и пошла с ним к лифту. Было уже поздно, и Санди надеялась, что если повезет, то они не встретятся с соседями. В этот час многие, наверное, досматривают спектакль или сидят в баре. Оказавшись в кабине, Санди попросила Робина убрать руки в карманы, чтобы скрыть бинты. Небеса были к ним милостивы, и они спокойно добрались до нужного этажа, не столкнувшись с нежелательными свидетелями. Войдя в квартиру, Санди первым делом задернула штору, включила лишь две слабенькие лампочки и отвела своего подопечного в комнату для гостей.

– Тебе сейчас необходимо поспать, – сказала она. – Утро вечера мудренее.

Заставив Робина принять легкое снотворное, Санди сделала ему противостолбнячный укол, поскольку была уверена, что мальчику ни разу в жизни не делали прививок. У нее по спине пробежал холодок при мысли, что у ребенка могло начаться воспаление. Как она тогда объяснит его пребывание здесь?

Решив, что лучше об этом не думать, Санди помогла Робину раздеться, так как перевязанные руки ограничивали его в движениях.

– Дверь я оставлю приоткрытой, – сказала она. – Если тебе что-нибудь понадобится, зови меня, не стесняйся.

Не ответив, Робин скользнул в постель, а Санди вышла из комнаты.

«Сумасшедшая, – раздался некстати внутренний голос. – Если в ФБР станет известно, чем ты занимаешься, тебе несдобровать!»

И в то же время ее не покидало радостное возбуждение.

Сейчас Санди была не в состоянии строить долгосрочные планы, но овладевшая ею непонятная дерзкая сила подхлестывала ее упорство, заставляла пройти через все испытания, чтобы оставить у себя Робина, оставить для одной себя…

Она посмотрела на телефон. Еще не поздно. Можно позвонить в Федеральное бюро и сообщить, что ей удалось подобрать мальчика на проселочной дороге. Не очень правдоподобное объяснение, но вряд ли кто-нибудь станет докапываться до истины. Или просто набрать номер Миковски, что сразу вернет ее «в ряды», и она перестанет чувствовать себя преступницей. Однако Санди прекрасно понимала, что делать этого не станет.

Налив себе виски, она долго сидела в гостиной, перебирая в уме неясные варианты их будущей жизни вдвоем с Робином. У отца был дом в Малибу, где он когда-то встречался с подругами. Отказавшись с годами от своих привычек, отец передал ключи дочери. Санди там почти не появлялась, поскольку терпеть не могла местной фауны, состоявшей в основном из наглых преуспевающих бизнесменов с атлетическими телами, любовно вылепленными с помощью бодибилдинга. Она знала, что недостаточно красива, не так уж молода и не настолько богата, чтобы претендовать на место в довольно узком кругу этих господ. Дом, однако, обладал целым рядом несомненных достоинств и мог стать роскошной конспиративной квартирой. Просторный, с чердаком, превращенным в очаровательную гарсоньерку, устланную белым мехом в полном соответствии с дурным вкусом своего времени, дом стоял на сваях и окнами смотрел на океан. В этом фешенебельном гнездышке Робин смог бы вести уединенное существование, по крайней мере первое время. Потом нужно будет придумать что-то другое. Например, уехать из Калифорнии на север и начать там новую жизнь. Окончательно порвав с прошлым, Санди станет выдавать себя за вдову или разведенку, в одиночку воспитывающую своего мальчика. Если Робин тоже приложит к этому усилия, соседи ни о чем не догадаются.

Санди предавалась размышлениям до глубокой ночи и в конце концов уснула на диване. Пустой стакан выскользнул из ее пальцев, но она даже не услышала, как он упал и покатился по паласу.

На следующее утро Робин уже не выглядел таким изнуренным, но в нем по-прежнему чувствовалась растерянность. Санди заставила его проглотить сытный завтрак и сделала ему перевязку.

– Старайся никому не показываться, – инструктировала она мальчика. – Ни в коем случае не отодвигай шторы: вокруг дома могут крутиться журналисты в надежде взять у меня интервью, и если на окна нацелены телеобъективы, тебя могут засечь. Какое-то время необходимо соблюдать осторожность, а потом мы переберемся в другое место и будем жить на морском берегу. Всего несколько дней, потерпи немножко. Я уволюсь с работы, чтобы развязать себе руки, и меня никто не станет задерживать…

Она говорила все это больше для себя, не уверенная, что Робин ее слушает. Ребенок сидел за столом, не поднимая глаз, по-прежнему непроницаемый, отчужденный. Да, нелегко будет его приручить. Но она должна попытаться завоевать сердце мальчика, заслужить его доверие. И это совсем не так просто, как она сначала представляла.

– Сейчас я пойду на работу, – объявила Санди, поднимаясь со стула. – Мое поведение не должно измениться, иначе у них возникнут подозрения. Старайся побольше отдыхать, ты очень бледный. Поройся в книжном шкафу, там много интересного.

Санди чувствовала, как фальшиво звучат ее слова, с какой неловкостью она себя ведет, и ушла, так и не осмелившись поцеловать ребенка на прощание.

«У меня еще нет на это права, – думала она. – Возможно, позже, когда я сумею получше себя зарекомендовать».

В лифте Санди не могла отделаться от ощущения, что во взглядах соседей скрыта тайная недоброжелательность. Все, разумеется, знали, что она была как-то связана с полицией и последним громким делом. Вероятно, слухи об изнасиловании, жертвой которого она стала, дошли и сюда. В домах с хорошей репутацией этого не любили. Рано или поздно она получит приглашение к управляющему, где ей в завуалированной форме дадут понять, что отныне ее присутствие здесь нежелательно и наилучший выход – выставить квартиру на продажу. О, конечно, хлопоты возьмет на себя служба по недвижимости, отвечающая за сохранность жилого фонда, там очень квалифицированные сотрудники, ей не о чем беспокоиться… С одной из пациенток Санди случилось нечто подобное. Отказавшись поддаться давлению, она была подвергнута жесточайшей обструкции: жильцы перестали с ней здороваться, и женщине пришлось испытать на себе тысячи мелких оскорблений и бытовых неурядиц, которые касались почему-то именно ее квартиры.