– Не может быть, чтобы первый, – искренне не поверив, смущенно пробормотал ты.

– Я вам говорю! Даже не знают, что это за человек был такой. Один, знаете, что сказал? «Эстрадный певец», – она засмеялась, вспоминая.

– Любите Чехова?

Этот простой и искренний вопрос неожиданно поставил в тупик женщину твоей мечты.

– В каком смысле люблю? – не понимала она.

Ты еще больше смутился и даже растерялся.

– Ну… читать?

Она улыбнулась, поняв наконец, и махнула рукой – отмахнулась.

– В школе читала. По программе. И «Человек в футляре», и «Крыжовник». А потом… Некогда было читать…

Ты кивнул понимающе и ободряюще – женщина твоей мечты имела право на все, даже на то, чтобы не читать. В одной ее руке оказалась початая бутылка дешевой водки, в другой – два тонкостенных стакана.

– Чехов, Чехов, – по-женски ворчливо проговорила она, наливая водку с стаканы. – У нас в Таганроге и водка «Чехов» продается. Да никому ни тепло, ни холодно от того, что он там написал. Разве не так?

С тяжелой задумчивостью и сочувствием к себе ты смотрел, как медленно и тягуче льется из бутылки водка, с женщиной своей мечты ты готов был согласиться во всем, даже в этом, и поднял голову, чтобы кивнуть, но мотнул вдруг, не соглашаясь.

– Ну почему… Хотя я Чехова не очень… Как говорится, не мой писатель… Но есть люди, которые даже очень… – И вспомнился вдруг тот начинающий писатель из Трехпрудного переулка, он тогда такую цитату из Чехова «задвинул», точнее, не он, а его жена – чеховские слова запали в память, и ты не раз их потом вспоминал, то соглашаясь с ними, то споря.

«Между есть бог и нет бога – дистанция огромного размера, русский же человек принимает либо да, либо нет, остальное его не интересует. Так, кажется?» – ты задумался над этой мыслью в очередной раз и вдруг обнаружил, что женщина твоей мечты смотрит на тебя удивленно, страстно и пытливо, словно пытаясь узнать, о чем ты сейчас думаешь.

Ты смутился и опустил глаза, но она ждала, что ты с ней поделишься своей мыслью, глядя внимательно и поджимая губы, отчего на щеках то появлялись, то исчезали таинственные и желанные, как мечта, ямочки.

Ты вздохнул, пытаясь сформулировать как можно более ясней, доступней:

– Чехов сказал однажды: «Мы говорим “есть бог” или “нет бога” и делаем вид, что что-то знаем, а на самом деле не знаем ничего…»

Ты понял, что запутался, и посмотрел на собеседницу расстроенно, но она понимающе кивала, и водка в стакане тяжело покачивалась в ее руке.

– Конечно, раньше все верили… Сейчас не то… И люди не те, и вера совсем другая. А вы в бога верите? – спросила она неожиданно, и так же, неожиданно для себя, быстро ты ответил:

– Я не знаю.

– Что не знаете? – Женщина твоей мечты выпрямилась и смотрела недоуменно. – Что верите или что не верите?

– Скорее нет, чем да…

– Ну вы даете! – И глянув на тебя с чувством превосходства, похвасталась: – А я верю! – А подумав и вспомнив что-то, поделилась сокрушенно: – Но как же я с ним ругалась…

– С кем? – не понял ты.

– С Богом! Когда муж на машине разбился. Ладно б пьяный был, а то ведь трезвый, как стеклышко. И ладно б один, а то с сыном… И ладно б он погиб, а то сын…

Надо было спросить о муже, надо было спросить о сы-не – надо, но ты спросил о другом:

– А… как вы с ним ругались?

– С кем? С Богом? Как ругалась, как ругалась? Сильно ругалась, – ответила она. – Ладно, давайте, как говорится, под расчет выпьем.

Женщина твоей мечты подняла стакан, чокнулась с тобой, и вы выпили под расчет.

Водка была вонючая и тягучая, как глицерин.

«Напьюсь», – подумал ты испуганно и, чтобы не напиться, стал есть – торопливо, почти жадно, уже не стесняясь.

Впрочем, она, кажется, этого не замечала – тоже ела с аппетитом, рассказывая про свою жизнь в Москве, в Таганроге и про жизнь вообще: как после аварии похоронила сына, и что муж четвертый год лежит с переломанным позвоночником, и что раньше она ему «жопу вытирала», а теперь это делает ее мать, «сама насквозь больная сахарным диабетом, ноги все в язвах, того и гляди отрежут», и что она одна четверых «отсюда содержит»: свекровь, мужа и еще двух своих пацанов – на четырех работах работает, ругала новую жизнь и новую власть, и с ностальгией вспоминала старую, советскую, «хотя тоже жизнь была еще та», а ты слушал, не пытаясь спорить или переубеждать, радуясь, что не пьянеешь, и думая о том, как велика и многообразна наша страна, как много в ней замечательных людей и как много в их жизни горя.

Но, рассказывая о своем бедственном положении, женщина твоей мечты не жаловалась, не плакалась, а просто делилась, составляя компанию, как могла развлекала гостя за столом. Она улыбалась почти во все время своего совсем невеселого рассказа – вот что радовало тебя в ней, вот что восхищало.

«Русские, улыбайтесь!» – вспомнил ты и улыбнулся сам, что не осталось ею незамеченным.

– А вы почему улыбнулись? – спросила она растерянно. – Я что-нибудь не то, не так рассказываю? – И засмеялась от растерянности, и ты подхватил ее смех. А муж, оказывается, гулял от нее, «пока здоровый был», и поколачивал даже, а сейчас тихий стал, в бога поверил, говорит, давай повенчаемся.

А дальше она сказала фразу, которая тебя убедила: «Верит, по-настоящему верит».

Склонив голову набок и печально улыбаясь, словно видя перед собой не тебя, а своего мужа, женщина твоей мечты сказала следующие слова:

– Нет, милый, венчаться я с тобой не буду, я тебе эту жизнь отдала, а в той для себя хочу пожить.

И тебе еще больше захотелось узнать, как она ругалась с богом, и ты вновь спросил, но она вновь ушла от ответа.

– Зачем вам? Это долго рассказывать.

– Ну, тогда налейте мне еще, – попросил ты.

– А вам не много будет? – с сомнением спросила она, берясь за бутылку.

– Я же стакан заработал, а выпил только половину, – ответил ты с несвойственной тебе лихостью.

Пить не хотелось – хотелось сказать.

– Да мне ее, гадину, не жалко, мне вас жалко, – проговорила женщина твоей мечты и вновь наполнила стаканы вонючим глицерином, твой до половины, свой на четверть, и прибавила убежденно: – Но здесь без нее нельзя, здесь зараза кругом, да и черные эти…

Ты поднял стакан, готовясь сказать нечто очень важное, очень искреннее, очень личное, ободряющее и поддерживающее о женщинах – существах высшего порядка, и о том, что если нашей стране суждено спастись, спасут ее, без сомнения, женщины, а также о том, что есть среди них те, кого ты всегда называл женщинами своей мечты, похожие на замечательную актрису Татьяну Доронину, и что ты видел в своей жизни много таких женщин, но никогда не общался, но вот наконец общение состоялось и действительность превзошла все ожидания, и что ты очень от этого счастлив и что-то еще и еще, но, взглянув на нее, даже рта не открыл.