Вот и говорили… По наблюдению Ю. Любимова: «Его собратья по перу мило похлопывали его свысока по плечу: “Ну, Володя, спой! Чего ты там сочинил?”… А жизнь-то показала: не известно, кто кого должен похлопывать по плечу».

Это Любимов считает некоторых поэтов «собратьями по перу», а вот сами поэты никакого чувства братства не испытывали. Они считали себя «профессионалами», а Высоцкого – так… «любителем». Бард – он и есть бард, откуда взяться у него безумным строчкам высоких страстей?

В. Туманов: «Я в какой-то степени обвиняю всех поэтов. И Вознесенский, и все-все очень многие виноваты… Все были настолько заняты собой, что как-то старались Володю не замечать в то время, когда все видели, что живет один из самых ярких и интересных людей нашего времени…»

А поэты-песенники, советская профессиональная эстрада?.. Для них Высоцкий был врагом номер один…

К. Рудницкий: «Коль скоро и содержание песен, и манера Высоцкого были антагонистичны бахвальству, враждебны прекраснодушию, коль скоро он каждым словом и каждой нотой опровергал кичливый псевдопатриотизм, коль скоро даже в шуточных его песнях бурлил гнев и стенала совесть, профессиональная эстрада, ясное дело, встретила его в штыки. Поэты-песенники, которые всерьез воображали себя «почвенными» и «народными», были раздавлены его лавинной славой. Певцы, особенно те, чьи сахарные уста были медоточивы, были оскорблены в своих, можно сказать, лучших чувствах. Если от Окуджавы они отворачивались с улыбкой превосходства, скучливо объясняя его успех неразвитым чувством слушателей, то Высоцкий ими был воспринят как враг, и враг опасный. Тут они не ошиблись: он был сильнее всего их амбициозного цеха. Ибо они пытались угождать народу, холуйски лебезили перед ним, а Высоцкий выражал скопившуюся в народной душе ненависть к лживой лести и штампованной фразе».

«Они думают, что я чистильщик, – сказал однажды Высоцкий, услышав очередной пренебрежительный отзыв о своих песнях. – Ладно. Разберемся». Это было его любимое слово: разберемся.

Как раз это качество в творчестве Высоцкого ценил Булат Окуджава: «Если отталкиваться от поговорки «не выноси сор из избы», то я придерживаюсь точки зрения, согласно которой сор этот выносить нужно как можно раньше и как можно в больших количествах, потому что сора накопится слишком много… Я думаю, что Высоцкий относится к той категории людей, истинных патриотов, людей такого толка, которые считают, что нужно избу от сора очищать, не обращая внимания на то, что скажут соседи».

М. Ножкин: «Это сейчас и Евтушенко, и Вознесенский, и другие его вспоминают, подчеркивая свою близость, а при жизни никогда ему не помогали. Они его просто эксплуатировали по-черному, не жалели, не щадили.

”Куда тебя тянут эти «поэты» – Вознесенский с Евтушенко?” – говорил я Высоцкому. Именно они сделали из Высоцкого в общественном сознании этакого противника системы, чуть ли не мученика. А сами даже хоронить его не пришли».

М. Веллер: «На каких только поэтов не навешивали лавры и на какие только места не надевали лавровые венки разнообразным стихотворцам. А Высоцкий переживал, что его отпинывают от Союза писателей, отпинывают от издательства «Советский писатель», не признают его поэтом, не принимают нигде его сборник, чтобы издать. А друзья говорили, что: Володя, ты что, тебя слушает вся страна, да ты – легенда. Да из любого окна там, понимаешь, твои песни. А вот ему хотелось идти как поэту. Нет, ну что, это же невозможно перенести, понимаете: ему и слава, ему и деньги, ему и жена-француженка, ему и автомобиль «мерседес» в Советском Союзе – а еще он хочет быть в Союзе писателей. А остальным что тогда останется в Союзе писателей?..»

Из дневника Леся Танюка: «…он был обижен на Вознесенского и Евтушенко. Не говорил об этом, но чувствовалось, что между ними – тень. Я пояснил себе это по-своему: они в глубине души не считали его поэтом, он для них был актер, певец, исполнитель, автор песен – но не стихов… Можно как хочешь относиться к желанию Высоцкого вступить в Союз писателей. Это вопрос его „я”. Но то, что мэтры-шестидесятники не захотели принять его в свой круг, – паскудство. Речь ведь шла не о «льготах» или амбициях; ему необходимо было признание. За границей в нем оценили ПОЭТА, Иосиф Бродский (вопреки всему своему эгоцентризму!) – смог, а эти ребята – нет. Для них это было покушение на их троны. Прилюдно уверяли, что любят и уважают Владимира Высоцкого, но некоторые детали свидетельствовали, что это поверхностное уважение было, позерство. Возможно, одна Белла Ахмадулина из того круга понимала, чувствовала, кто такой есть Высоцкий».

К октябрю 1977 года Высоцкий уже написал большую часть своих произведений, уже был самым популярным поэтом в стране! Однако «профессионалы» не пускают его в свои ряды. Е. Евтушенко так вспоминает выступление Высоцкого 26 октября в Париже в «Pavillone de Paris» на вечере советской поэзии: «Володя очень хорошо пел в тот день, выступал с особой ответственностью, поскольку он выступал с профессиональными поэтами (выделено мной. – В.Б.). У него была вообще, надо сказать, какая-то особая застенчивость и отношение большого уважения к другим поэтам».

Через 10 лет после смерти Высоцкого Евгений Александрович поведает нам о своем профессиональном влиянии на поэзию любителя: «Высоцкий очень дорожил моим профессиональным мнением и, когда я ему указал на неуклюжесть усеченных рифм типа «заря – говорят» в ранних стихах, впоследствии или переделывал такие рифмы, или переставал их употреблять…»

И Высоцкий помнил всегда об этом «профессиональном мнении»:

И мне давали добрые советы,

Чуть свысока похлопав по плечу,

Мои друзья – известные поэты:

Не стоит рифмовать “кричу – торчу”.

Они не знали, что Высоцкий яростно не выносил любительщины и почти молитвенно чтил в любой работе профессионализм. Как актер и певец он мог шлифовать мастерство, сверяясь по реакции зала. Не проходивший курса в литвузе, не дипломированный поэт, он хотел, чтобы его читали, чтобы критики рецензировали его труд.

К 1988 году спорить в вопросе о вторичности поэтического и первичности песенного дара у артиста Высоцкого стало уже скучно. Пришло время говорить о Высоцком как о профессиональном литераторе, отразившем целую эпоху советской жизни.

В. Абдулов: «Сейчас уже ни один поэт, какое бы дьявольское самомнение его ни одолевало, не посмеет публично назвать Высоцкого “меньшим братом”. Наступает время серьезного изучения “феномена Высоцкого”».

Наиболее совестливые из профессионалов будут каяться в том, что в свое время не помогли Высоцкому. Г. Поженян: «Был у меня грех перед ним. Я не всегда понимал, как ему было необходимо именно тогда напечатать все, что написано и что спето. Я считал, что многое должно отстояться, что многие вещи воспринимаются вместе с ним самим, с его мужским чарующим голосом, обаянием, мужественным ликом, неповторимостью. Горе нам, если смерть должна учить нас – поэтов и не поэтов – добру к ближнему. Как выяснилось теперь, я оказался не прав. Ему было необходимо напечататься…»

Творчество поэта Высоцкого будут тщательно исследовать, изучать, читать с эстрады, проходить в школе, писать диссертации…