и повернитесь ко мне лицом! Я сказал, повернитесь лицом!

Жрец не пошевелился. Он словно не видел направленного на него револьвера.

Пендергаст, занимавшийся тем, что соскребал пробы с различных артефактов и алтарных фетишей и опускал их в крошечные пробирки, быстро подошел к д’Агосте.

— Подождите, лейтенант, — тихо сказал он и повернулся к жрецу. — Мистер Шарьер!

Жрец вперил в него взгляд.

— Осквернители! — гаркнул он.

— Мистер Шарьер! — повторил Пендергаст с нажимом. Жрец замолчал. — Вы только что напали на официальное лицо. — Он повернулся к инспектору. — С вами все в порядке?

— Никаких проблем, — бросил Пальчинский, принимая бравый вид.

Но колени у него откровенно дрожали.

Д’Агоста тревожно огляделся. На этот раз никакого обмана зрения не было. Толпа действительно подступила ближе.

— Напрасно вы это сделали, мистер Шарьер, — продолжал Пендергаст проникновенным голосом. — Теперь мы вынуждены употребить власть. Разве не так, мистер Боссон?

Он посмотрел на главу общины.

На лице жреца появилась улыбка. Обычно она просветляет людские лица, но физиономия Шарьера стала еще более отталкивающей — ее исказил шрам, который раньше не был заметен.

— Власть здесь имеют только божества этого места — лоа[238] и их унган![239] — провозгласил жрец, ударив в пол посохом.

Как бы в подтверждение его слов из-под пола раздался приглушенный звук.

— А-а-а-а-а-у-у-у-у-у…

Д’Агоста моментально его узнал — это был тот самый вой, который он слышал в кустах позапрошлой ночью.

— Что это, черт подери?

Никто не ответил. Толпа настороженно выжидала.

— Мы должны осмотреть подвал.

Теперь выступил вперед Боссон. До этого он молча наблюдал за столкновением с непроницаемым выражением на лице.

— Ваш ордер туда не распространяется.

— У меня есть на то веские причины. Там находится животное или что-то в этом роде.

— Вы туда не пройдете, — нахмурился Боссон.

— Черта с два не пройду.

В дело вступил Шарьер. Повернувшись к толпе, он прокричал:

— Он не пройдет!

— Он не пройдет! — хором отозвалась паства.

После гробового молчания их истовый крик прозвучал как взрыв.

— Сначала мы закончим здесь, — спокойно продолжал Пендергаст. — Любые попытки помешать нам будут восприняты крайне негативно.

На лице Шарьера застыла улыбка, похожая на гримасу.

— Надо мной у тебя власти нет, — отчеканил он, ткнув пальцем в Пендергаста.

Пендергаст сделал шаг назад, избегая соприкосновения.

— Лейтенант, может быть, мы продолжим?

Д’Агоста убрал револьвер. Пендергаст немного разрядил обстановку.

— Пальчинский, заберите ягненка и этот столб. Перес, срежьте замок с сундука.

Справившись с замком, Перес поднял крышку сундучка из конского волоса. Д’Агоста посветил внутрь. Там лежали какие-то инструменты, обернутые кусками кожи. Вынув один из них, д’Агоста развернул кожу. Внутри оказался кривой нож.

— Заберите сундук со всем его содержимым.

— Хорошо, сэр.

Толпа с невнятным шумом придвинулась ближе. Жрец пристально следил за пришедшими, бормоча себе под нос что-то похожее на заклинания.

Д’Агоста заметил Бертена. Он уже почти забыл о старом чудаке. Тот копошился в углу, где с потолка свисали десятки кожаных полосок с амулетами. Потом он подошел к загадочной конструкции из множества палочек, связанных вместе в виде кривоватого куба. На морщинистом лице старика появилось обеспокоенное выражение.

— Это тоже возьмите, — скомандовал д’Агоста, указывая на амулет, лежащий на полу. — И вот это, и это.

Он водил фонариком по стенам и углам, пытаясь обнаружить двери и шкафы, заглядывал за спины стоявших у стен людей.

— Да обрушат лоа свой гнев на грязных псов, оскверняющих святилище! — завопил жрец.

В руке у него появилась маленькая темная трещотка величиной с мяч для гольфа, которой он начал греметь на пришельцев.

— Заберите эту дрянь с алтаря — железки и все остальное. Все, что там стоит.

Перес быстро сгреб предметы в пластиковый ящик для вещдоков.

— Грабители! — рявкнул Шарьер, потрясая своей погремушкой.

Толпа придвигалась все ближе.

— Успокойтесь, вы все получите обратно, — пообещал д’Агоста.

Пора было заканчивать и идти вниз.

— Лейтенант, не забудьте вон про то caye-mystère,[240] — сказал Пендергаст, кивнув в сторону ниши, украшенной пальмовыми листьями, где хранились маленькие горшочки, амулеты и всякие продуктовые приношения.

— Будет сделано.

— Свиньи!

Внезапно из толпы послышался звук, характерный для гремучей змеи. Сначала он раздался в одном месте, потом в другом и вскоре уже слышался отовсюду. Направив луч в толпу, д’Агоста обнаружил, что люди, стоявшие уже совсем близко, держат в руках костяные ручки, к которым привязано не что иное, как трещотки гремучих змей.

— Здесь мы, кажется, закончили, — с напускной небрежностью подытожил д’Агоста.

— Мне кажется, обыск внизу может подождать, — шепнул ему Пендергаст.

Д’Агоста кивнул. И вправду, пора делать ноги.

— Вонючие козлы! — выкрикнул жрец.

Д’Агоста повернулся, чтобы уйти. Но путь к отступлению был отрезан. Их плотным кольцом обступили прихожане.

— Ребята, заканчиваем и уходим.

Пальчинский с Пересом проявили полную готовность. Пендергаст возобновил сбор своих крошечных проб. Но куда подевался Бертен?

В этот момент в темном углу церкви возникла какая-то потасовка. Повернувшись в ту сторону, д’Агоста увидел, как Бертен, словно дикий зверь, с криком набросился на жреца. Шарьер отшатнулся, сжимая в руке амулет. Завязалась ожесточенная борьба.

— Эй, какого черта? — заорал д’Агоста.

Толпа подалась вперед. Шум трещоток превратился в раскатистый гул.

Запутавшись в одеянии Шарьера, дерущиеся упали на пол. Пендергаст бросился их разнимать. Через минуту он уже стоял на ногах, держа за руку Бертена.

— Пусти меня! — кричал месье. — Я убью его. Ты умрешь, masisi![241]

Шарьер оправил свой балахон, отряхнулся и зловеще осклабился.

— Это ты умрешь, — тихо произнес он. — Ты и твои друзья.

Боссон быстро взглянул на жреца.

— Довольно! — приказал он.

Бертен попытался сопротивляться, но Пендергаст крепко держал его, нашептывая что-то на ухо.

— Нет! — вопил Бертен. — Никогда!

Толпа все сдвигалась, фанатично потряхивая погремушками. Д’Агосте показалось, что в складках их темных одежд поблескивала сталь. Бертен вдруг осекся и побледнел.

Сектанты были уже совсем рядом.

Д’Агоста судорожно сглотнул. О столкновении не могло быть и речи. Они, конечно, могут проложить себе дорогу несколькими выстрелами при условии, что у этих парней нет оружия, но тогда весь остаток жизни придется ходить по судам.

— Мы уходим, — выдавил он из себя. — Ребята, пошли отсюда.

Шарьер преградил ему путь. Вокруг плотным кольцом столпились люди.

— Мы не хотим конфликтов, — добавил лейтенант, кладя руку на кобуру.

— Поздно, — прошипел жрец. — Вы подлые и грязные святотатцы. Храм будет очищен от скверны.

— Очистить храм! — выкрикнул кто-то из толпы, и к нему сразу же присоединился целый хор голосов:

— Очистить храм!

Открывая кобуру, д’Агоста произвел быстрый подсчет в уме. У «глока-19» пятнадцатизарядный магазин; этого хватит, чтобы проложить путь к двери в любой нормальной толпе. Но только не в этой.