ротой”, - признался Пьетро. - Возможно, мне следовало бы стать офицером разведки.”

Пенрод ничего не ответил. У Пьетро хватило здравого смысла не развивать эту тему дальше, и вскоре он обнаружил, что ему требуется вся его сосредоточенность, чтобы не проиграть все свое жалованье своему английскому другу.

•••

На следующее утро Пенрод проснулся с внезапной тягой к трубке. Она пришла с такой силой, что, казалось, вытеснила весь воздух из его тела. Пьетро был прав. Ему нужно было увидеть Эмбер. Он хотел знать, ненавидит ли она его по-прежнему, или же время истощило ее гнев. Если бы она была все еще красивой. Он спрашивал себя, не упадет ли он перед ней на колени и не попросит ли прощения. Нет. Прощение должно быть заслужено и свободно дано, а не выжато из кого-то со слезами. Он охотно признал бы свою неправоту, соблазнив ее сестру и скрыв этот факт, а потом ушел бы. Он оделся с особой тщательностью и затем, оставив Наззари сообщение, что отправился на охоту и может провести ночь в лагере на холмах, отправился со слугой в сторону лагеря Кортни.

Дожди превратили высокогорье в череду приятных пастбищ, усыпанных пурпурными и белыми цветами, и разреженный воздух был мягко напоен их ароматом. Амхарского языка пенрода было достаточно, чтобы поприветствовать фермеров, проходящих по путям, и они дали ему указания, как добраться до лагеря Кортни, который указал ему правильный путь.

Когда он решил, что находится в пределах разумного расстояния, он оставил свою лошадь и велел слуге разбить лагерь на ночь, а затем прошел последнюю милю или две по неуклонно поднимающейся местности, пока не обнаружил, что смотрит вниз на широкую долину. Отдаленные звуки шахты доносились до него, но с того места, где он стоял, он мог видеть только семейные дома, сгруппированные вокруг церкви. Он видел сады и огороды, густо заросшие цветами, а на холмах над ними были вспаханы поля, уже начинавшие расти новые побеги.

Он поднял полевой бинокль и медленно обвел им окрестности, заметив еще один лагерь на юге, хотя он казался малолюдным. Несомненно, именно там Эмбер заботилась о тех, кто был изгнан из своей страны голодом и болезнями.

Вспышка золота привлекла его внимание, и он посмотрел вниз, на лагерь. Это была она. Он знал это и без необходимости подносить бинокль к глазам. Он наблюдал за ее стройной фигурой, когда она пересекла открытую площадь перед церковью и присоединилась к женщине, туземке, которая молола зерно возле одной из хижин. Они разговаривали, казалось, смеялись. Эмбер повернулась и посмотрела на реку, а Пенрод поднял бинокль. Ее лицо снова оказалось перед ним. Он видел ее каждый день с тех пор, как они расстались, но в этом образе она никогда не старела, оставаясь шестнадцатилетней девочкой. Ему было интересно, как она будет выглядеть сейчас, но он никак не ожидал этого. Она была гораздо красивее, чем он мог себе представить. Молодая женщина, уверенная в себе и грациозная, легко смеющаяся с подругой. К ней приближался белый мужчина в широкополой шляпе с опущенными полями, но это определенно был не Райдер. Пенрод узнал бы его бычью фигуру с любого расстояния. Это был человек скорее его собственного телосложения. Она улыбнулась незнакомцу, и Пенрод почувствовал, как его сердце сжалось в кулак. Внезапный проблеск света пронесся по земле прямо к ней. Ребенок, девочка с густыми светлыми волосами Эмбер. Она наклонилась, подхватила ребенка на руки и закружила его, и даже с такого расстояния Пенроду показалось, что он слышит радостный смех девочки.

Пенрод опустил бинокль и пошел вниз по склону в тень невысокого платана. У нее был ребенок. Конечно, она вышла замуж, и он был рад, что она это сделала. Она заслуживает того, чтобы быть счастливой, и он не станет нарушать ее счастье своим присутствием. У него не было никаких прав на нее, и он никогда их не предъявит. Он желал ей только добра. Он проанализировал свои чувства и принял решение. Если он когда-нибудь увидит, что другой мужчина прикасается к ней, он убьет его насмерть. Ничто из того, что он пережил за годы, прошедшие с их последней встречи, не могло изменить этого, даже его желание, чтобы она была счастлива. Поэтому он должен держаться подальше.

Он услышал металлический щелчок и замер, прислушиваясь.

- Подожди и изложи свое дело.”

Он узнал этот голос. Он поднял руки на уровень плеч и обернулся.

“Кортни. С удовольствием, как всегда.”

Райдер вынырнул из высокой травы, долго смотрел на Пенрода, а затем закинул винтовку на плечо и направился к нему. Пенрод заметил, что он почти не изменился. Его мускулы еще не растолстели, и он казался даже сильнее, чем в Каире. Его кожа была обожжена до постоянной бронзы, а густые непослушные волосы все еще оставались черными, как смоль.

- Баллантайн. Нам сказали, что ты мертв.”

- Вас неправильно информировали.”

Райдер был теперь всего в ярде от него, и Пенрод почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Пусть Кортни посмотрит. У пенрода было еще несколько морщинок вокруг глаз, но в остальном он был доволен, что выдержит испытание. В его светлых волосах и густых усах не было и следа седины. Его сапоги для верховой езды были начищены до блеска, и, несмотря на жару, пыль и жару, его униформа, как всегда, была элегантной. В последний раз они виделись в вестибюле отеля "Шепард", окровавленные и разгоряченные от ярости, тяжело дыша среди осколков разбитой люстры.

Райдер протянул руку, и Пенрод пожал ее.

“Нам также сказали, что вы уничтожили герцога Кендала перед своей предполагаемой смертью. Этот человек причинил нам много боли, так что я благодарю вас за это. Если только мы не были дезинформированы и об этом тоже?”

“Я как раз возвращаюсь к своему слуге. Не выпьете ли вы со мной чашечку кофе и сигару?”

“Вот так, значит?- Сказал Райдер. “Ну, я могу уважать человека, который держит такие дела при себе. Я возьму кофе и сигару.”

Они пересекли плато и вошли в следующий овраг, где слуга Пенрода разбил лагерь. Увидев, что к нему приближается еще один белый человек со своим хозяином, он поставил для него еще один походный табурет, и вскоре Пенрод и Кортни уже пили кофе и затягивались парой очень тонких сигар, пока воздух остывал.

“Что привело