Досадно остаться без переводчика, но Шадхар знал, какой Дар унаследовала от предков-магов Виалеста. Девушка все прекрасно переведет!

Улыбаясь, Шадхар вспомнил, как он юнцом поддразнивал смешную худенькую девочку-подростка:

«У всех магов Дар как Дар: кто умеет становиться невидимым, кто заставляет даже злейших врагов повиноваться своим приказам, кто оборачивается зверем или птицей… А кому нужно умение понимать все языки? Да при дворе этих толмачей, что ягод на рябине! Что прикажешь, то и переведут!»

Умница Виалеста подняла тогда глаза на долговязого балбеса, который над ней посмеивался, и сказала серьезно и с легким укором: «Умение плавать — тоже не самое важное для человека. Но во время потопа так не думают, правда?»

У девочки всегда была золотая головка. И он, Шадхар, расстарается добыть для этой головки корону…

Деревья расступились, открывая гигантский след от старого пожара. Ух ты, сколько ящеров наползло! Шадхару не доводилось еще видеть такую шипящую, лязгающую клыками ораву.

А вот и Виалеста… только сейчас Шадхар понял, как он за нее волновался.

Ах, умница — не плачет, не тоскует, забившись в шалаш! Пристроилась на толстой ветви упавшего дуба и о чем-то доверительно беседует с Большелапым. А багровый великан низко склонил увенчанную гребнем голову и почтительно слушает, время от времени негромко что-то шипит в ответ.

Уже освоилась! Уже своя среди чудищ! Даже приказывает им… или учит чему-то…

Горделивая радость хлынула в душу заговорщика: до чего же повезло ему с Виалестой! Не кукла, которую предстоит усадить на трон, а женщина умная, волевая, самая достойная из королев Силурана. И самая любимая…

И подвело, ослабло чутье на опасность, перестал Шадхар чувствовать себя травленым зверем. Не насторожило то, что при его приближении ящеры смолкли и разом поднялись на задние лапы. Он ящеров вообще не видел, насквозь прошел стаю. Перед ним стояла лишь статная красавица с русой косой и строгими серыми глазами, которые сразу замкнулись, стали враждебными, едва их взгляд упал на подходившего мужчину.

Ничего. Это ничего. Виалеста обязательно оценит все, что делает для нее будущий муж и король. И полюбит его. Непременно полюбит.

Широко улыбаясь, Шадхар протянул Виалесте раскрытую ладонь. На ней лежали две костяные вещицы. Одна из них — круглый цветок на тонком кожаном ремешке — помнила ушедшие столетия и обладала даром исцелять от болезней, наведенных колдовством. Вторая — еще недавно бывшая женской заколкой — была вырезана несколько лет назад и могла всего лишь уберечь своего владельца от злых псов.

— Взгляни-ка! — весело, чуть хвастливо начал заговорщик. — Вот эти два амулета пустят политику Силурана по другому руслу. В полдень я…

Шадхар не договорил: принцесса, сердито поджав губы, ударила его снизу вверх по руке. Амулеты полетели в грязь.

Молодой человек обиделся.

— Виалеста, что за манеры? — сухо укорил он девушку и нагнулся за талисманами.

Он успел поднять «василек». Но когда потянулся за Лотосом-Целителем между ним и талисманом встала мощная лапа в багряной чешуе.

Шадхар непонимающе вскинул глаза на Большелапого. Но удивление туг же сменилось страхом, когда перед самым его лицом сверкнули огромные клыки и в бездонной пасти заплясал раздвоенный язык.

Главарь взревел — и стая откликнулась слаженным ревом. Ящеры кольцом сомкнулись вокруг людей. Шадхар выхватил меч и потрясенно огляделся. Такими своих недавних союзников он еще не видел.

Виалеста бесстрашно шагнула к Большелапому и положила тонкую ручку на чешуйчатый бок.

— Вожак говорит, — звонко перевела она, — что ты завел отряд на скверную тропу. Что отныне добыча ящеров — не твоя добыча. Что сражаться с самками и детенышами — мерзость!

Принцесса держалась спокойно и уверенно. А вот ее «жених» был близок к панике: со всех сторон его окружали оскаленные пасти, сотней разъяренных глаз на него глядела смерть. Последним усилием воли Шадхар удерживался, чтобы не заорать, не наброситься с мечом на ближайшего ящера. Он еще понимал, что стоит сделать неосторожное движение — и он будет разорван в клочья.

И это те самые ящеры, которых он считал примитивными до тупости! Ящеры, которыми он еще недавно командовал, как своими слугами!

Умный, хитрый, изворотливый человек во главе отряда наивных и послушных пришельцев из-за Грани…

Тем временем Виалеста протяжным шипением убеждала в чем-то Большелапого. Тот несколько раз коротко рявкнул в ответ, но потом сдался: захлопнул пасть, лязгнул клыками и с явной неохотой отвернулся.

Девушка нагнулась, подняла за ремешок Лотос-Целитель.

— Уходи, Шадхар! Я упросила ящеров сохранить тебе жизнь, но убирайся, пока они не передумали. Постарайся больше со мной не встречаться. И запомни: быть королевой Силурана мне так же противно, как и твоей женой! Вон отсюда!

* * *

— Хочу — и хожу! Кого мне бояться?.. Чего-о? Грабить? Меня? Ой, насмешил! Да у меня в кошельке пусто, как у тебя в башке!

Арби блаженствовал. Он всем телом тянулся к маленькому костерку, словно хотел обнять столб горячего воздуха, что струился над прозрачным, почти не видимым пламенем.

Певец был бос. Он стоял, как цапля, на одной ноге, на голенище своего сброшенного сапога, а вторую рискованно держал у самого огня. Унылая полянка сейчас казалась Арби лучшим местом на свете, а трое разбойников, что согласились развести для пленного костер, и вовсе успели стать закадычными приятелями. Зубы еще полязгивали, но повеселевший бродяга уже весело отбрехивался от разбойников:

— Выслеживаю? Вас? Ага, специально в болоте засел, осокой утыкался, чтоб за кочку сойти. А сам в оба глаза высматриваю — не выйдут ли из леса на бережок лесные герои, короли проезжих дорог…

— Поговори у меня еще, — пробасил один из «королей», — прямо в костер рылом и ткнем! Небось тебя Гульда подослала, ведьма старая? Любит она пакостить нашему брату!

От нелепости обвинения Арби потерял равновесие и чуть действительно не ткнулся лицом в костер.

— Гульда? Меня?! Да вы совсем одичали в своей глухомани, мастера придорожного ремесла? С чего это я буду при старой нищенке состоять на побегушках? Да и на кой вы ей нужны, господа сборщики чащобной пошлины? Думаете, бабка вас выслеживает, чтобы милостыньку попросить?

Разбойники не рассердились. Им хотелось потолковать со свежим человеком о делах удивительных и непонятных. (Между собой они уже обсудили недавние события — и пришли к выводу, что все это не к добру.) И теперь наперебой принялись рассказывать, как Бурьян с Горластым вздумали обидеть старую Гульду, а та в отместку такие чары навела, что великан по прозвищу Тумба, известный своей рассудительностью и незлобивостью, озверел и своим же дружкам морды начисто переобустроил…

Арби выслушал рассказ с нескрываемым удовольствием.