Он выпрямился, руки бессильно упали, взгляд остановился на умирающем дереве. Так мало.

Друид шел обратно и думал лишь об одном: успеет ли Амбель за это время — столь короткое — вернуться?

Вил Омсворд несся сквозь туман и мрак Диких Дебрей по узенькой, едва различимой тропинке. Отяжелевшие от влаги ветви деревьев преграждали дорогу, хлестали по лицу, размокшая грязь хлюпала под ногами, затрудняя бег, — ноги то скользили, то увязали. Долинец ни на что не обращал внимания; он несся вперед, в груди его теснились чувства, они наплывали, цеплялись друг за друга, соединялись и распадались: отчаяние от глупой потери эльфийских камней, гнев на Кефело, страх за Амбель и изумление, вызванное словами, которые она сказала ему, — все это полностью поглотило его. Но главное — те слова.

«Я люблю тебя», — сказала ему Амбель, и сказала всерьез. «Я тебя люблю». Как странно слышать это от нее. Совсем недавно он не решился бы даже поверить, что такое возможно. Она негодовала по поводу его присутствия, сомневалась в нем, не доверяла ему и не упускала случая показать это. Да и она ему, по правде говоря, не очень нравилась. Но это долгое путешествие научило их многому, они лучше узнали друг друга, а трудности и опасности, пережитые ими вместе, сблизили их. На какое-то время их жизни оказались неразрывно связанными. Слова стучали в его сознании, повторялись снова и снова. Тут внезапная мысль поразила его: он тоже любит ее.

Вил потерял равновесие и упал. Поднявшись, он с раздражением стряхнул воду и грязь и побежал дальше. День убывал слишком быстро; повезет, если до наступления ночи он выберется хотя бы на главную дорогу. В противном случае ему придется искать путь в кромешной тьме, одному, безоружному, в незнакомом краю. Дурак! Позволить старому мошеннику так облапошить его! Да и как он вообще мог рассчитывать на то, что Кефело станет помогать ему за какое-то туманное вознаграждение?! «Умница, Вил Омсворд, проницательный парень, — бранил он себя, гнев буквально душил его. — А Алланон еще думал, что может доверить тебе Амбель!»

Сколько раз он говорил себе: надо быть осторожнее. Отчаяние охватило Вила. Семь Эльфийских Охотников отдали жизнь только для того, чтобы он и Амбель смогли добраться до Диких Дебрей. А сколько еще погибло, сражаясь с демонами, которые уже, наверное, вырвались из-за стены Запрета? И что же, все напрасно? Стыд, а за ним и решимость овладели Видом, унося прочь отчаяние. Он не отступит — ни за что! Он получит назад эльфиниты, вернется к Амбель и приведет ее, невредимую, к Острию Земли, к Источнику Огненной Крови, и обратно, в Арборлон. Он сделает это, потому что он должен, потому что сделать что-то меньшее — это значит обмануть всех, и не только эльфов и Алланона, но и себя тоже.

Впереди на дороге показалась какая-то тень, возникнув из мрака, как блуждающий призрак ночного леса. Тихая и неподвижная, она ждала долинца. Вил резко остановился. Он так сильно испугался, что едва не свернул с дороги в чащу леса. Прерывисто дыша, он глядел на зловещую тень и, наконец, рассмотрел: всадник на взмыленном коне. Конь переступал с места на место и нетерпеливо бил копытом. Вил осторожно двинулся вперед, опасение сменилось сомнением, сомнение — изумлением.

Это была Эретрия!

— Ну что, удивлен? — Голос ее звучал спокойно и неторопливо.

— Еще как! — ответил Вил.

— Я здесь, чтобы спасти тебя последний раз, Вил Омсворд. Надеюсь, что теперь ты все же меня послушаешь.

Вил подошел к ней вплотную и остановился.

— У Кефело — мои камни.

— Знаю. Прошлой ночью он подмешал тебе что-то в эль, а когда ты заснул, спокойно забрал их себе.

— И ты ничего не сказала мне? Не предупредила?

— Предупредить тебя? — Она медленно покачала головой. — Я бы все сказала тебе, Целитель. Но ведь и ты не помог мне тогда — помнишь? А ведь я просила тебя, чтобы ты только взял меня с собой, когда будешь уходить. Не больше. Сделай ты это, я бы сказала тебе о планах Кефело насчет камней. Я бы даже присмотрела за ними. Но ты сам оттолкнул меня, Целитель. Ты бросил меня. Ты думал, что прекрасно обойдешься и без моей помощи. Ладно, решила я, посмотрим, как это у него получится. — Она наклонилась к нему, темные глаза впились в лицо Вила, как бы оценивая. — И оказалось, что ты не слишком хорошо справляешься без меня.

Вил медленно кивнул, он совсем запутался и теперь лихорадочно подбирал слова — не время сейчас ляпнуть что-нибудь.

— Амбель ушиблась. Она упала, подвернула ногу и не может идти сама. Пришлось оставить ее у края Лощин.

— И ты со спокойной душой оставил девушку одну, — издевалась Эретрия, — в беде. Вил сдержался.

— Да, наверное, со стороны это выглядит именно так. Но когда мы помогаем другим, мы не всегда делаем то, что хочется нам.

— Как ты сказал? Ну что ж, полагаю, ты сам в это веришь. Так что, ты оставил эльфийку?

— Только пока не верну камни.

— Которые ты не достанешь без меня.

— Которые достану, с тобой или без тебя — все равно.

— И в это ты тоже веришь? — Вил положил руку на бок коня.

— Ты здесь для того, чтобы помочь мне, Эретрия? — Она молча изучала его лицо, потом кивнула:

— Если ты тоже поможешь мне. Теперь ты просто обязан сделать это. Соглашайся, Вил Омсворд. Я помогу тебе вернуть камни, а ты, когда получишь их обратно, возьмешь меня с собой.

— И как ты заберешь камни? — осторожно спросил Вил.

Эретрия в первый раз улыбнулась — такая знакомая ослепительная улыбка, — у Вила перехватило дыхание.

— Как?! Целитель, я — из рода скитальцев и к тому же дочь вора. Кефело украл камни у тебя, я украду их у него. У меня это получится лучше, чем у тебя. Нам остается только найти его.

— А он что же, не беспокоится, что тебя нет?

— Когда вы ушли, я сказала, что хочу поехать вперед, к каравану. Он согласился: дороги Дебрей хорошо известны скитальцам, я бы выбралась из долины еще до ночи. Ты ведь знаешь, ему надо беречь меня. Испорченный товар немного стоит. Ну вот: я проехала где-то милю, за Свистящий Кряж, — там есть вторая дорога на юг. Я свернула на нее и поехала обратно. Я думала, что найду тебя до заката либо в Лощинах, либо на этой дороге, потому что, обнаружив пропажу камней, ты должен был повернуть назад. Кефело не сообразит, что я сделала, пока не нагонит караван. С повозкой он едет медленно. Значит, до завтра ничего не узнает. А сегодня ночью он обязательно остановится где-нибудь на дороге.

— И у нас есть ночь на то, чтобы забрать у него камни, — закончил Вил.

— У нас достаточно времени, — продолжала она. — Если мы только не будем стоять здесь и рассуждать об этом. К тому же ты ведь не хочешь, чтобы эльфийка оставалась одна у Лощин слишком долго, так?

Упоминание об Амбель подстегнуло долинца.