Император привстал. Стражники у стен оцепенели от неожиданности.

– Ты что задумал? – спросил Мерсер, недоуменно сморщившись.

Бершад посмотрел на него и улыбнулся. Услышал щелчок – плечевой сустав встал на место. Вмиг исцелились все увечья, полученные в поединке с Вергуном.

– У меня есть четвертый способ.

Изгнанник рывком поднял руки над головой, с лязгом выдернув цепи, намертво прикрепленные к полу. Конец одной цепи размозжил голову стражнику, стоявшему ближе всего, а конец второй цепи устремился к императору. Мерсер успел отшатнуться, и тяжелое железное звено впилось не в императорскую грудь, а в ножку кресла.

Бершад вскочил, сорвал оковы с запястий, и в него с разных сторон тут же вонзились три копья. Он упал на колено, ребром ладони переломил одно древко, выдернул из живота обломок с острием и всадил его в голову стражника, метнувшего копье. Два копья в спине провернулись, но Бершад, не обращая внимания на боль, схватил меч убитого стражника и одним взмахом перерезал горло еще двоим.

– Все на защиту императора! – послышался крик.

– Убейте его! – завопил Мерсер, отступая к дальней стене, вместо того чтобы броситься к выходу.

Бершад выдернул из спины два копья. Раны тут же затянулись. Оставалось три стражника. Двое наставили копья на Бершада, а третий закрыл собой императора. Как только ближайший стражник ткнул копьем, Бершад перехватил острие и саданул древком в живот противника так, что тот согнулся пополам. Изгнанник отбил удар второго стражника и пронзил его грудь мечом с такой легкостью, будто стальной доспех был куском сыра. Потом снова взмахнул мечом, снеся полчерепа согнувшемуся пополам стражнику, и подступил к императору.

Последний стражник принял оборонительную позицию, но у него так тряслись руки, что ни о какой обороне речи не было.

– Не может быть… – пролепетал он.

Бершад выхватил у него меч и вонзил клинок в голову стражника. Тот бездыханным упал к ногам императора. Бершад воздел рассеченную ладонь, показывая Мерсеру, как стремительно затягивается рана.

– Ну что, император, тебе все еще без нужды думать о смерти?

Мерсер лихорадочно огляделся в поисках выхода.

– А может, обсудим условия еще раз? – спросил он, сообразив, что выхода нет. – И тогда я, император, буду у тебя в долгу.

– Нет.

Мерсер сглотнул:

– Эшлин Мальграв послала тебя меня убить?

– Да.

– Понятно. Вот в чем разница между императором и королевой захолустья. Она послала одного-единственного убийцу перерезать мне горло. А я украл у нее страну. С Мальгравами покончено.

– Надо же, мертвец, а такой самоуверенный.

– Моя смерть ничего не изменит. Ты остановишь истребление драконов, но перемен тебе не прекратить. Их никто не остановит. А Эшлин меня ненадолго переживет. – Он осекся и перевел дух. – Она ничем не лучше меня. Она жаждет силы и, так же как и я, черпает ее в телах драконов, вот только найденная ею сила ничем не согреет тех, кто мерзнет в ночи. Она не поможет голодающим, хворым или бедным. Она расколет мир напополам. Нет, Эшлин ничем не лучше меня. Просто она вершит злодейства не своими руками, а посылает для этого своего демона.

Бершад не понимал, о чем говорит Мерсер. Ясно было одно: чем все закончится.

– Если хочешь, умри с оружием в руках.

Мерсер кивнул, наклонился, выдернул меч из головы стражника. Сжал клинок левой рукой, замер в привычной стойке бойца, потом начал наносить Бершаду уверенные, четкие удары. Он был хорошим мечником, но сейчас это не имело значения. Бершад легко уклонялся, а потом Мерсер обманным маневром зашел сбоку и пронзил грудную клетку противника. Меч застрял между ребер, а Бершад в свою очередь воткнул клинок в ямку над ключицей императора и достал до самого сердца. Мерсер вздохнул, будто услышал что-то неприятное от своей возлюбленной, и умер, пронзенный мечом насквозь.

Бершад оттолкнул труп. Постоял, глубоко и ровно дыша. Раны на теле стремительно затягивались. Он прошел сотни лиг, чтобы исполнить поручение. Но теперь, когда все было кончено, он ничего не ощущал. Никакого внезапного прилива теплых чувств, никакого облегчения. Все то, что делало его жизнь такой тяжелой – гнет неизбывной вины и угрызений совести, – никуда не исчезло. Искупление было легким, легче перышка, и тут же забылось.

Балария, Бурз-аль-дун, императорский дворец

Бершад стоял в зале, полном трупов, и думал, что делать дальше. Он взглянул на дверь. Ни стражи, ни тревоги. Может, просто выскользнуть отсюда и скрыться в коридорах для слуг? Сбежать из дворца, пробраться на корабль и уплыть из Баларии. Мечты, мечты… Но даже если улизнуть из города было бы легко, Бершад не хотел этого делать. Он повернулся к книжным полкам.

Озирис Вард знал, что происходит с его телом, а значит, Бершаду надо было поговорить с инженером. Проще простого.

Потайная защелка обнаружилась за толстым фолиантом под названием «Завоевания императора Юнока III». Бершад открыл тайный ход, дождался, когда за спиной закроется дверца, отыскал механизм на противоположной стороне, воткнул в него меч и сломал всю конструкцию, чтобы дверь снова не открылась. Потом начал спускаться по узкой витой лесенке. Аромат розмарина, пропитавший замок, сменился запахом драконьего масла и плесени.

Лесенка вела в огромное подземелье. В дальнем конце горели факелы, но вокруг царил полумрак. Судя по всему, подземный зал простирался чуть ли не под всем замком. Пол едва заметно подрагивал под ногами.

Бершад двинулся к факелам. Постепенно глаза привыкали к темноте. Справа и слева виднелись очертания массивных предметов, похожих на арбалеты, но к каждому были прикреплены какие-то механические устройства размером с лошадиный торс. Бершад сообразил, что это и есть хваленые катапульты Мерсера. Их было несколько сотен.

За залом с факелами начинался коридор с низким потолком, ведущий в хорошо освещенное помещение поменьше. В углу пылал очаг, а в противоположной стене виднелась тяжелая дубовая дверь, обитая стальными заклепками. Повсюду ярко сияли светильники. На каменном постаменте в центре комнаты стоял деревянный стол, заваленный окровавленными внутренними органами, драконьей чешуей, какими-то металлическими инструментами. Под склянками и пузырьками прозрачного стекла горело пламя спиртовок. У очага за простым письменным столом сидел на табурете Озирис Вард и улыбался Бершаду. Встрепанная борода и густо умащенные волосы делали его похожим на альмирского глиняного божка.

– Добро пожаловать в мою мастерскую, – просипел он хриплым голосом, царапающим, как наждачная бумага.

Бершад огляделся в поисках оружия или стражников, но ничего не увидел.