— На Новый год. Будет праздник у… Собственно, какая разница. Об этом так скучно говорить. Пообедаем?

— Мне нужно встретиться с Розой.

— Ну хотя бы перекусим. Старушка Роза не рассердится. Линда хотела возразить, но Уиллис сказал ей, что это недолго, и она сдалась; на самом-то деле ей очень хотелось пообедать в «Висте», и она уже думала о том, как в тот же вечер напишет Эдмунду о французской кухне, великолепном виде на запад, состоятельных людях вокруг. Когда они вышли на террасу, блеск бассейна ослепил Линду, пальцы Уиллиса бережно легли на ее локоть, помогая ей опуститься на стул, и Линде ничего не оставалось, как оглядеться и хорошенько все запомнить.

Он заказал для нее фаршированного лобстера, две холодные ножки перепелки и сказал официантке — миловидной девушке с озабоченно сжатым ртом и вздернутым носиком, — что они очень торопятся.

— Я поняла, капитан Пур, — ответила она.

Линда раздумывала, ждет ли ее Роза, но здесь, на террасе, беда Розы стала казаться отдаленной и неважной, как будто эти загадочные тревоги не коснутся Линды. Этого просто не может быть! Она совсем даже не опаздывает… Ну сколько они здесь просидят? От силы минут сорок, час. Куда спешить? Что Роза, подождать не может? Сейчас, вот в этот самый момент, Линда и вообразить не могла какое-нибудь срочное дело. Она думала: большинство девушек, окажись они на ее месте, конечно, отказались бы от встречи с Розой. Большинство сказали бы ей: «Никакая ты мне не подруга». Но Линда была не как большинство; она твердо знала, что сильно отличается от всех прочих. Как-то Уиллис сказал: «Вы гордая девушка, так ведь?» — и она согласилась, не услышав скрытой в комплименте обиды.

Из-за стола открывался вид на бассейн, где как раз начиналась водная игра под названием «Охота за сокровищами». Вдоль кромки бассейна нетерпеливо выстроились двадцать мальчиков и несколько девочек в купальных костюмах до колен. Один прыгнул в бассейн до свистка, за что его исключили из игры, и в ответ он возмущенно заорал во всю мощь своих небольших легких. Вокруг бассейна и за столиками мгновенно стало тихо, замолкли все разговоры, люди подались вперед. Линда положила руки на перила у стола, увидела, как на воде играют блики света, а потом заметила золотую блестку на дне бассейна, наподобие тех, что она видела в реке Саттер, потом заметила еще и еще одну.

— Что это? — спросила она Уиллиса.

— В бассейне? Монеты, я думаю.

Охранник дунул в свисток, дети кинулись в бассейн и начали нырять, доставая до самого дна; Линда заметила, что оно усыпано монетками: золотыми и серебряными долларами и всякой мелочью. В воде бурлили пузырьки воздуха — дети ныряли на девять футов, доставая со дна бассейна серебряные доллары. Вскоре над водой показались кулачки с зажатыми в них монетками, вокруг бассейна толпились родители и воспитатели, подбадривая криками своих чад, подсказывая, что лучше искать на дальнем, более глубоком конце бассейна или на ступеньках, поздравляя, когда дети кидали к их ногам чистые, мокрые, блестящие монетки, поощряя нырять за новыми. Через толщу воды мелькали детские лица, слышались радостные вопли: «Одна! А у меня две!» Ор стоял такой, какой бывает в Новый год на стадионе «Розовая чаша», когда там проводится традиционный футбольный матч. Линда смотрела на них, опершись подбородком на нагретые железные перила, и уголком глаза замечала, что Уиллис смотрит на нее. Зачем он привез ее сюда? Официантка принесла их заказ, Линда взяла лобстера за хвост и разочарованно заметила, что он оказался не калифорнийским, а таким, каких ловят у берегов Мэна, — с большими клешнями; его, конечно же, доставили по железной дороге, через всю страну, в тесной, хлюпающей водой емкости. Она слышала, как кто-то недовольно цыкнул и сказал: «Что же, сегодня только сто долларов накидали?» Визги и крики не стихали, женщины, которые в другое время восседали бы с гордой, величественной осанкой, сейчас прыгали на месте, хватали за руки мужчин и друг друга. Мужчины били в ладоши, свистели, подсказывали: «Вон там золотой, вон там!» — как будто тренировали детскую чемпионскую команду. Сами детишки с довольными физиономиями и радостными улыбками охотились за монетками, подсовывая их под подошвы родительских туфель: мелькали стриженые головы, косички, чубчики, бритые на всякий случай от чесотки головы — дети выныривали, набирали воздуху и снова скрывались под водой. Через некоторое время крики утихли, потому что дети выбрали со дна бассейна все до последней монетки и теперь вылезали из воды, оставляя на бетоне лужи; черные купальные костюмы блестели, и дети сейчас были похожи на пыхтящих детенышей тюленей. После тщательного подсчета победительницей объявили девочку с полными ручками; она ухитрилась набрать целых семнадцать долларов тридцать четыре цента, и Линда услышала, как она сказала: «Теперь куплю себе муфточку из кролика!» Родители смеялись, гувернантки заворачивали детей в полотенца, обедавшие вернулись к своим столикам, загоравшие — к розовым лежакам, раскрыли над собой зонтики и закрыли глаза.

На дальнем конце бассейна стоял ряд кабинок с прикрученными к ним большими латунными буквами «М» и «Ж». Мужчины и женщины в купальных костюмах и махровых халатах входили в эти кабинки и выходили из них, и Линда заметила мужчину в белом полотняном костюме; он зашел в крайнюю кабинку, а его спутница — женщина с осиной талией — заняла соседнюю. Минут через пять он вышел, так и не сняв костюма; женщина появилась чуть позже, поправляя то пояс крокодиловой кожи, то опущенную на лицо вуалетку шляпки. Мужчина в брюках с подтяжками занял первую мужскую кабинку с другого края, и несколько минут ничего не происходило: потом хорошенькая девушка вошла в соседнюю кабинку. Линда внимательно смотрела на две закрытые двери, подумала, что вроде бы одна из ручек шевелится, но дверь не открывается; вокруг бассейна бродили уже подвыпившие люди, жены мазали кокосовым маслом грузные тела своих мужей. Дети во дворе расселись по маленьким кружкам, все как один жевали лепешки; спасатель в красных плавках любезно беседовал с вдовой, кутавшейся в белую меховую накидку, и никто не заметил, как девушка выскочила из своей кабинки, не успев застегнуть одну блестящую пуговку. Мужчина в подтяжках появился чуть позже, вяло взглянул на солнце, опустился за столик и заказал рубленую баранину на жареном хлебе. К тому времени, когда его заказ принесли, в дальние кабинки вошли молодой человек в свободных теннисных брюках и женщина постарше; проходя через дверь, она положила под язык мятную таблетку.

— Похоже, вы обратили внимание на эти сооружения, — заметил Уиллис.

Его хитрющая улыбка ясно говорила: ему нравится, что она замечает подобное. Линда поняла: он играл с ней, но решила, что не даст ему повода думать, будто ее можно взять голыми руками. Она откинулась на стуле и сказала:

— Вы не такой уж ангелочек, как кажетесь.

— Линда, так нечестно.

Уиллис повернулся к ней своим по-мальчишечьи искренним лицом, извинился и сказал, что им пора ехать. Он сложил салфетку, чуть привстал со стула, Линда почувствовала, будто что-то давит ей на плечи, подняла глаза, но увидела лишь приподнявшегося Уиллиса. За плечами у нее ничего не было — только дул ветерок и махала крыльями улетавшая сойка.