— Ты тоже хочешь бессмертия?

— Я хочу власти.

Классно.

— И тебе все равно, что эта тварь будет убивать детей? Что она уже нескольких детей убила?

— Мы питаемся, и Кровавые Кости питается. Какая разница?

— И Кровавые Кости вот так просто позволит вам пить свою кровь?

— Серефина нашла заклинание, которое использовал предок Магнуса. Она держит этого фейри под контролем.

— Каким образом?

Он покачал головой и улыбнулся:

— Не надо больше тянуть время, Анита. Брось пистолет, или Кисса высосет мальчика у тебя на глазах.

Кисса ласково потрепала короткие волосы Джеффа. От этого голова Джеффа наклонилась в сторону, открывая длинную гладкую линию шеи.

— Нет! — Джефф попытался вырваться, и Кисса дернула его за руку так, что он крикнул.

— Руку сломаю, мальчик, — прорычала она.

Боль не давала ему двинуться, но глаза у него были огромные и полные ужаса. Он глядел на меня, не умоляя, не прося, но его глаза говорили за него.

Губы Киссы с рычанием отодвинулись, мелькнули клыки.

— Не надо, — сказала я, и мне это стоило больших трудов. Я бросила револьвер на землю. Ларри бросил мой пистолет. Разоружена дважды за одну ночь. Даже для меня это рекорд.

— Что дальше? — спросила я.

— Серефина ждет вас на прием. Она прислала вам соответствующую одежду, переоденетесь в лимузине, — сказал Янош.

— Что за прием? — спросила я.

— Тот, на который мы приехали вас пригласить. Приглашение Жан-Клоду она доставит лично.

Это звучало не очень оптимистически.

— Я думаю, мы пропустим этот прием.

— Я так не думаю, — возразил Янош.

Из тени деревьев выступила еще одна вампирша — брюнетка из тех двоих, что терзали Джейсона. Она вышла, крадучись, в длинном платье, закрывающем все тело от шеи до щиколотки. Обвив руками Яноша, она припала лицом к его шее, блеснув на нас бледной спиной. Эта спина была покрыта лишь тонкой паутинной сеточкой. Платье, казалось, при малейшем движении должно было бы слететь с нее, но оно оставалось на месте. Магия высокой моды. Темные волосы заплетены в косу, уложенную короной. Для женщины, которая сутки назад была клочьями гниющего мяса, вид отличный.

Я не смогла скрыть удивления.

— Я думал, она мертва, — сказал Ларри.

— Я тоже так думала.

— Я бы никогда не подверг Паллас риску, если бы думал, что ваш вервольф может ее убить, — сказал Янош.

Из темных деревьев выступила еще одна фигура. Длинные светлые волосы обрамляли тонкое лицо с мелкими чертами. Зато глаза горели кровью. Я видала, как вампиры светят глазами, но это свечение всегда цвета радужки. Ни у кого из тех, кто был когда-то человеком, красных радужек не бывает. Одет этот вампир был в пресловутый черный фрак с фалдами, и дополнял наряд плащ почти до лодыжек.

— Ксавье, — сказала я тихо.

Ларри посмотрел на меня.

— Тот самый вампир, который тут всех убивал?

Я кивнула.

— Так что он тогда здесь делает?

— Вот почему вы так быстро нашли Джеффа, — сказала я. — Вы заодно с Ксавье. А Серефина знает?

Янош улыбнулся:

— Анита, она здесь Мастер для всех, даже для него.

Интонация была такая, будто Янош и сам этим поражен.

— Вам не придется долго отъедаться на сбежавшем фейри, если полиция проследит ниточку от Ксавье к вам.

— Ксавье выполнял приказы. Он занимался вербовкой.

Последние слова прозвучали как шутка, понятная только своим.

— Зачем вам понадобилась Элли Квинлен?

— Ксавье любит иногда полакомиться мальчишками — у каждого своя слабость. Он обратил любовника девушки, а мальчик хотел, чтобы она осталась с ним навсегда. Сегодня она встанет и будет с нами пировать.

Ну уж нет, если только я смогу этому помешать.

— А чего ты хочешь, Янош?

— Я послан облегчить тебе жизнь.

— Ага, как же.

Паллас отклеилась от Яноша и поплыла к Стирлингу.

Стирлинг глядел на нее, нянча сломанную руку. Она должна была чертовски болеть, но на лице Стирлинга была не боль. Был страх. Он глядел на вампиршу, и вся его самоуверенность куда-то слетела. Взгляд был как у ребенка, который обнаружил, что чудовище под кроватью есть на самом деле.

Из леса появилась третья фигура. Блондинка из той же пары. И выглядела она отлично, будто никогда не была гниющим трупом. Никогда не видела вампира, который мог бы выглядеть настолько мертвым — и не быть мертвым.

— Беттину ты помнишь, — сказал Янош.

Беттина была одета в черное платье, оголявшее бледные плечи. Через плечо на грудь переброшен шарф из черной ткани. Золотой пояс держал платье, перетягивая талию. Желтая коса закручена короной.

Она шла к нам, и лицо ее было просто совершенным. Сухая сгнившая кожа — это был просто плохой сон, кошмар. Хотелось бы. Огонь, говорил Жан-Клод. Лишь огонь дает уверенность. Я-то думала, что он имел в виду только Яноша.

Янош протянул руку и забрал Джеффа у Киссы, стиснув мальчику плечо рукой в черной перчатке. Пальцы у него были длиннее, чем должны, будто в них лишний сустав. На белизне фрака Джеффа было видно, что средний палец одной длины с указательным. Еще один миф оказался правдой — по крайней мере в случае Яноша. Эти длинные странные пальцы слегка погрузились в ткань.

У Джеффа глаза расширились так, что больно было смотреть.

— Что происходит? — спросила я.

Кисса была одета в такой же черный виниловый наряд, который был на ней в камере пыток, хотя это наверняка был другой — в том осталась дыра от пули Ларри. Она стояла рядом с Яношем, сжав руки в кулаки. Стояла совершенно неподвижно, как умеют только мертвые, но в ней было какое-то напряжение, настороженность. Она не была довольна. Темная кожа как-то странно побледнела. Она сегодня еще не пила крови. Это я умела определять… у большинства вампиров. Но всегда есть исключения.

Ксавье тенью метнулся мимо Стирлинга к лежащей без сознания миз Гаррисон. Ларри покачал головой:

— Он просто там появился, или я видел его движение?

— Видел, — ответила я.

Я ждала, что Янош пошлет Киссу присоединиться к остальным, но он этого не сделал. Из-за края холма показалась еще одна фигура, она тащилась, будто ей было тяжело двигаться. Бледные руки вцеплялись в голую землю, сверкая в весенней ночи. Голова упала на землю, короткие темные волосы закрыли лицо. Потом резким движением голова взметнулась, лицо поднялось к луне. Тонкие бескровные губы отодвинулись, обнажив клыки. Лицо было искажено голодом. Я знала, что глаза были карие, но лишь потому, что видела их на безжизненном лице Элли, обращенном к потолку ее спальни. В этих глазах не было тяги, но в темной глубине что-то сверкало. Может быть, голод. Животная эмоция, ничего человеческого. Возможно, когда они ей дадут в первый раз напиться крови, настанет время для эмоций; сейчас все сузилось до первичных потребностей.