Наиболее распространенным увлечением в Европе на рубеже XIX–XX веков был модерн. Этот экзотический стиль с текучим витиеватым узором и изогнутыми поверхностями проник в Россию из Франции и Австрии и пользовался огромной популярностью как в Москве, так и в Санкт-Петербурге.

Поскольку молодые русские архитекторы часто получали свои первые заказы в провинции, туда вместе с ними приходили и современные стилистические инновации. Славянское возрождение, или, как его определяли в России, «псевдорусский стиль» также проник в Среднюю Азию. Этот стиль основывался на сложной кирпичной кладке XVI века, которая применялась при строительстве величественного храма Василия Блаженного на Красной площади в Москве. Известными образцами этого стиля являются здания Исторического музея архитектора Шервуда (1874–1883) и Думы архитектора Чичагова (1892), также в Москве.

Стиль славянского возрождения распространялся в России параллельно с возрождением классицизма и барокко. В Средней Азии примером этого стало громоздкое нелепое здание Государственного банка в Ташкенте, спроектированное Вильгельмом С. Гейнцельманом в 1875 году.

Гейнцельман окончил Институт гражданских инженеров в Санкт-Петербурге и работал в Туркестанском крае примерно с 1875 года до 1890-х годов в должности главного архитектора, олицетворяя убежденного эклектика конца XIX столетия. Среди русских архитекторов в Средней Азии интерес вызывает Алексей Бенуа, который окончил Петербургскую академию искусств в 1865 году. С 1874 года до конца 1890-го он работал архитектором в Сырдарьинской области. Ему принадлежит замечательный проект Государственной думы в Ташкенте, который он разработал в 1898 году с помощью Е. П. Дубровина, который был городским архитектором Ташкента с 1897 по 1898 год. Оба архитектора вместе спроектировали выставочный павильон в Ташкенте в 1897 году.

Здание Думы – типичный пример славянского возрождения в Средней Азии. Коренному населению этот стиль был чужд, в отличие от русских переселенцев. Хотя коренные жители воспринимали его как причуду, некоторые среднеазиатские богачи строили кирпичные особняки с большими застекленными окнами, соперничавшие с такими зданиями, как Государственный банк. Ариф Ходжа Азиз Ходжаев и его дядя Саид Азим Мухаммад-бей, ташкентские купцы, торговавшие с русскими в XIX веке, имели подобные резиденции. У Арифа Ходжи были «русская» и «сартская» части дома. Русское крыло, покрытое железной крышей, имело вход с дверным звонком с Петербургской улицы. Большой вестибюль, приемный зал и жилая комната были обставлены мягкой мебелью и завешаны драпировками.

Среди русских архитекторов в 1870-х и 1880-х годах был также популярен среднеазиатский стиль, получивший как бы второе рождение. Для мусульманских ханов он представлял собой скорее продолжение традиции, нежели возрождение ее. Эмир Бухары, например, собирал старинные узоры резных дверей и стенного декора и твердо придерживался давней традиции в планировке построек в последний период существования эмирата.

На рубеже XIX и XX веков ханы и эмир были восприимчивы также к модерну, как и прочие богатые представители мусульманской элиты. Такие журналы по архитектуре, как русский «Зодчий», были доступны в Туркестанском крае. В 1902 году «Зодчий» напечатал обширную статью в трех частях, посвященную стилю модерн. В Средней Азии работали такие архитекторы, как Ф. И. Лидваль, который полностью принимал этот стиль. Он спроектировал Азовско-Донской банк в Ташкенте.

По-видимому, имелась веская причина, почему экзотическая эстетика модерна нравилась мусульманским аристократам. Может быть, они усматривали в ней связь с Востоком? Во всяком случае, такой образец XVIII века, как михраб в мечети Маргилана, показывает, насколько совместимы свободно переплетающиеся завитки раннего мусульманского узора и декор текущей европейской моды. Модерн, который легко вбирал в себя различные национальные стили, сочетался также со славянским возрождением, в результате чего родился феномен русского балета с костюмами Бакста и декорациями Гончаровой. О расцвете модерна, впитавшего восточную экзотику, свидетельствуют поздние среднеазиатские дворцы. Но этот взрыв патетического декора не получил развития из-за революции 1917 года.

В несколько ином духе построено еще одно досоветское здание, в котором прослеживается местное влияние. Это театр «Хива» в Ташкенте. Ему предшествовал образчик ассимиляции русской и среднеазиатской архитектуры – русская православная церковь 1868 года. Из-за консервативного мусульманского предубеждения против светских удовольствий театр «Хива» был построен в первую очередь для христианских колонистов. Здание представляет собой первое полное принятие среднеазиатских форм русским архитектором. Г. М. Сваричевский после окончания в 1895 году Института гражданских инженеров в Санкт-Петербурге прибыл в Среднюю Азию, где проектировал железные дороги. С 1899 по 1905 год он служил городским архитектором Ташкента, а в 1906–1917 годах, когда появилась «Хива», был главным архитектором всего Туркестанского края. «Хиву» построили в 1910–1912 годах, но она сгорела в 1916 году и затем была перестроена в «Большую Хиву», явив миру, как сообщалось, «монументальные формы Тимуридов».

О своей первой «Хиве» Сваричевский писал следующее: «Зал отделан в хивинском вкусе. На стенах картины хивинских караванов (копии Ахматовой с картин Верещагина). Занавес представляет парад на главной площади Хивы. В фойе тропические растения, обезьяны и попугаи, а на стенах изображения тропической флоры».

На самом деле это были копии картин Н. Н. Каразина, а не В. В. Верещагина. Упоминание Верещагина, однако, неудивительно. В русском сознании имя этого художника XIX века неразрывно связано со сражениями в Средней Азии, при которых он присутствовал (например, в битве при Самарканде), и большинство его рисунков и тщательно выписанных полотен в период между 1860–1870 годами изображают экзотичный Самарканд.

Подобные рисунки и полотна пробуждали интерес русского человека к среднеазиатской цивилизации. Сваричевский после «Хивы» построил административный центр управления ташкентской железной дороги в стиле русского классицизма.

Из-за Первой мировой войны и революции 1917 года масштабное строительство в Средней Азии временно прекратилось. Так было до середины 1920-х годов. В новую эпоху одним из первых был возведен павильон Туркестанской АССР в Москве для Всероссийской сельскохозяйственной и промышленной выставки 1923 года. Он стал событием в советской архитектуре. Однако архитектор, выбранный для выполнения заказа, не был коренным жителем Средней Азии. Это был Ф. О. Шехтель, строитель Ярославского вокзала в Москве. То, что именно его выбрали для выполнения заказа, не только указывает на фактическое отстранение среднеазиатских архитекторов от участия в крупных советских проектах, но также свидетельствует о совместимости модерна с тем или иным национальным декором. Шехтель был выдающимся практиком стиля модерн и искусно применил среднеазиатские формы в павильоне Туркестанской АССР.

Главной фигурой в советской архитектуре этого времени был А. В. Щусев. Он особенно выделял новый архитектурный стиль конструктивизм. Это чисто русское направление возникло в России до революции 1917 года и базировалось на теории скульптора Владимира Татлина. Позже оно было модифицировано М. Й. Гинзбургом и братьями Весниными, Леонидом, Виктором и Александром.