– Ты смеёшься, тезка. Этого не может быть!

– Я знаю, что заронил искру надежды… В тотализатор играешь?

– Зачем спрашиваешь, ты обо мне знаешь всё, как я вижу. И в душу лезешь.

– Да, дружище.

Последние шесть месяцев я играл в букмекерской конторе. Ставил на футбол в тотализаторе. Так, немного. Для интереса. Иногда везло: выигрывал около сотни рублей. Один раз поднял с двадцатки две штуки. Пропил. Особой надежды на джек-пот не питал, но астрономические суммы приводили в некий трепет, если я представлял, что стал счастливым обладателем заветной для многих суммы.

– Сколько там джек-пот на сегодняшний день? – подмигнул тезка-бомж.

– Двадцать миллионов, кажется. Или около этого.

– Они будут твои.

– Не шути, – не верил я.

– И не думаю. Увидишь. Кстати, получишь бабло – вложи их в контору своего хозяина. Поимеешь ещё в два раза больше. Он сам тебе предложит, когда узнает. Не отказывай ему. Договорились? – он протянул руку.

Я согласился с ним. И, чтобы он поскорей от меня отстал, налил ему очередную рюмку.

Он выпил. Довольный, что убедил меня, стал прощаться.

Остатки водки бомж забрал с собой. Больше я его не видел.

Через неделю предсказание сбылось. Я стал миллионером. Ещё через месяц я был совладельцем торговой фирмы, где работал грузчиком.

Старые знакомые и сослуживцы по работе не любят меня. Новые – тоже. Но и я не питаю ни к кому особой любви.

Куча денег, б***ди, жопализы, враги и друзья – все смешалось. Я маленький король. Это льстит мне.

Кое-кто меня спрашивает, почему ты не женишься? Не хочу, отвечаю. Все заводят жен, которые позже оказывются если не суками, то – похотливыми тварями. И я завел кота. Он пьет молоко, я – пиво. Никто никому не мешает.

И сон стал спокойным, если ложусь трезвым. Лишь иногда я вижу себя во сне бомжом, который разговаривает с кем-то, похожим на меня самого, уговаривая того поступить так, а не иначе…

И этот сон, как навязчивая муха, повторяется раз за разом.

– Так не бывает, – говорю своему коту рано утром. И страх закрадывается под левую лопатку.

Согласного стада и волк не берёт.

Русская поговорка

Размышляя над этим приключением, я решил, что оно не бросает на меня тень.

Станислав Лем. «Высокий замок»

Есть границы у того, как далеко можно убежать от действительности. Есть предел. И можно провалиться в дыру и вернуться в прошлое, но только к той точке, от которой вы решили убежать, поэтому побег как круг, замыкающий прошлое и настоящее, уход и возвращение.

Хулио Медем, испанский кинорежиссёр

Слово материально! Уже в процессе работы над повестью «Побег в Республику Z» я сам стал ощущать на себе воздействие тех событий, которые описывал в тексте, – пусть всё мной было выдумано, или почти всё. Поэтому, завершая работу над произведением, я целенаправленно подводил, так сказать, сюжет к счастливому концу (первоначально финал задумывался трагическим). И всё потому (нет необходимости, право, говорить, что происходило в действительности, ибо это будет затрагивать руководство, где я работаю, и знакомых – никто из них не догадывается о своей принадлежности к описанным событиям), что не хотел навредить ни себе, ни другим, кого знаю, – они послужили прототипами, и каждый из них, где бы он не находился сейчас, не должен чувствовать никакого негатива, жизнь должна идти своим чередом, ибо слово, как я уже сказал в самом начале, материально.

Утро. Возвращаюсь с прогулки, остатки сна развеяны, открываю дверь квартиры.

Мне кажется, что жизнь создана для того, чтобы ею восторгаться. Несмотря ни на что. Любая боль исчезает со временем. Появляется радость. Эта пульсация вечна. Биение сердца живого существа.

Включаю электрочайник, сажусь в кожаное кресло, раскрываю газету «Российский вестник», купленную несколько минут назад в киоске возле дома, ищу нужную статью, чтобы просмотреть интервью, которое я дал накануне. Звонит сотовый телефон, номер незнакомый.

Откладываю газету в сторону.

– Алло?

– Кирилл, редактор «Провинциального репортёра»? – голос искажён как будто.

– Да, – настораживаюсь.

– Статью читал?

– Какую?

– Про церковь…

– Вы кто?

– Это так важно?..

– …Ещё не читал, но знаю, что там написано, – мои слова же, – пытаюсь шутить, а сам начинаю нервничать. Подобные звонки раздражают.

– Тогда слушай, – голос спокоен, и я начинаю понимать, ему безразлично то, что он говорит. Создаётся впечатление, что голос выполняет чьё-то поручение. – Я доброжелатель, не подумай плохо. Тебе надо уехать из города. Срочно. Мне стало известно случайно от одного информатора, что глава района обратился к нужным людям, чтобы они, скажем так, оказали воздействие на твою жизнь.

– Снова… Не удивлён… – говорю несвязно.

– Раньше оказывали воздействие на твоё здоровье, заметь, и твою нервную систему. Короче, я предупредил, решай сам…

– А конкретно…

Абонент отключается, уточнить что-то ещё не получается. Становится тяжело. Просто так не звонят, кто бы там ни был на другом конце телефонной трубки.

Я понимаю, всё что угодно может произойти в любой момент. Чем дальше, тем хуже. Я рисковал и рискую: сажусь в машину и пристёгиваюсь, дорогу перехожу только по пешеходному переходу, а всё после того, как сожгли мой автомобиль… Несколько раз на меня пытались подать в суд, завести уголовное дело за нарушение тайны переговоров: например, депутат местного собрания Даниленко, угрозы которого я записал на диктофон и разместил в интернете. Он угрожал: «Кирилл, ты чего меня критикуешь? Не хочешь ли, чтобы тебе ноги переломали или девственности лишили?» Правда, Следственный комитет ему отказал…

Пока я продолжаю сидеть дома в своём очень удобном кресле. И бежать, сломя голову, в неизвестность особо не хочется. Но, по-видимому, я как та самая мидия в море, которая аккумулирует в себе много негатива… Надо разрядиться.

Всё же раскрываю газету, бегло просматриваю: «…История моего конфликта с Русской Православной Церковью началась, когда в городе появился мэр-богослов Николай Решетников, племянник одного из чиновников в высших структурах власти… Наш город считается столицей православия, поэтому у нас наиболее остро чувствуются посягательства церкви на светское имущество. На православии тут зарабатывают… У нас закрыли самый большой парк в городе. Они его привели в идеальный порядок, проложили дорожки, сделали площадки для мини-гольфа, но сделали закрытым для всех, кто не в рясе. Я туда однажды зашёл, потому что ворота оказались незапертыми… Меня поймал отец Илья, схватил за объектив фотокамеры, а когда узнал, заломил руку, повёл к охране, велел сделать мне проблем по максимуму… По выправке батюшка – вылитый гэбист. Как только он ушёл, охранники сказали, что он истерик. Он получил власть и считает, что мы находимся не на территории Российской Федерации, а на территории отдельного государства под названием Русская Православная Церковь… В городе сформировались целые элитные микрорайоны, заселенные представителями духовенства… Лавра позволяет себе такие вещи, какие себе не позволяет никто…»